Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Освальд.Мама, когда я увидал перед собой эту чудесную, красивую, свежую девушку, — прежде я как-то не обращал на нее особого внимания, — а тут, когда она стояла перед мной, словно готовая раскрыть мне свои объятья… Фру Алвинг. Освальд!

Освальд.… Во мне вдруг точно сверкнуло: в ней все твое спасение! Потому что я увидел, что в ней столько жизнерадостности.

Фру Алвинг (пораженная) . Жизнерадостности!.. В этом может быть спасение?

Регина (входит из столовой с бутылкой шампанского ). Извините, что замешкалась; пришлось в погреб слазить… (Ставит бутылку на стол.)

Освальд.И принеси еще бокал.

Регина (удивленно глядя на него). Здесь есть бокал для барыни, господин Алвинг.

Освальд.Да, а ты еще для себя принеси, Регина.

Регина вздрагивает и быстро испуганно косится на фру Алвинг.

Ну?

Регина (тихо, с запинкой). Барыне это угодно?.. Фру Алвинг. Принеси бокал. Регина.

Регина уходит в столовую.

Освальд (глядя ей вслед). Ты обращала внимание на ее походку? Какая твердая и свободная поступь!

Фру Алвинг.Этому не бывать, Освальд! Освальд. Это решено. Ты же видишь. Нечего и спорить.

Регинавозвращается, держа в руке пустой бокал.

Садись, Регина.

Регина вопросительно смотрит на фру Алвинг.

Фру Алвинг.Садись.

Регина садится на стул у дверей в столовую, все продолжая держать в руках пустой бокал.

Итак, Освальд, ты говорил о жизнерадостности?

Освальд.Да, радость жизни, мама, — ее у нас здесь мало знают. Я что-то никогда не ощущаю ее здесь.

Фру Алвинг.И когда ты здесь, у меня?

Освальд.И когда я здесь, дома. Но ты этого не понимаешь.

Фру Алвинг.Нет, нет, мне кажется, почти понимаю… теперь.

Освальд.Радость жизни — и радость труда. Да, в сущности, это одно и то же. Но и ее здесь не знают.

Фру Алвинг.Пожалуй, ты прав, Освальд. Ну, говори, говори. Объяснись хорошенько.

Освальд.Да я только хотел сказать, что здесь учат людей смотреть на труд, как на проклятие и наказание за грехи, а на жизнь — как на юдоль скорби, от которой чем скорей, тем лучше избавиться.

Фру Алвинг.Да, юдоль печали. Мы и стараемся всеми правдами-неправдами превратить ее в таковую.

Освальд.А там люди и знать ничего такого не хотят. Там никто больше не верит такого рода поучениям. Там радуются жизни. Жить, существовать — считается уже блаженством. Мама, ты заметила, что все мои картины написаны на эту тему? Все говорят о радости жизни. В них свет, солнце и праздничное настроение — и сияющие, счастливые человеческие лица. Вот почему мне и страшно здесь оставаться у тебя.

Фру Алвинг.Страшно? Чего же ты боишься у меня?

Освальд.Боюсь, что все, что во мне есть, выродится здесь в безобразное.

Фру Алвинг (глядя на него в упор). Ты думаешь, это возможно?

Освальд.Я уверен в этом. Если повести здесь такую жизнь, как там, — это будет уже не та жизнь.

Фру Алвинг ( слушавшая с напряженным вниманием, встает с широко раскрытыми, полными думы глазами и говорит). Так вот откуда все пошло. Теперь я поняла.

Освальд.Что ты поняла?

Фру Алвинг.Впервые поняла, уразумела. И могу говорить.

Освальд (встает). Мама, я тебя не понимаю.

Регина (тоже встав). Не уйти ли мне?

Фру Алвинг.Нет, оставайся. Теперь я могу говорить. Ты узнаешь теперь все, мой мальчик… И выберешь!.. Освальд, Регина…

Освальд.Тсс! Пастор!..

Пастор Мандерс (входит из передней). Ну вот, провели славный часок в задушевной беседе.

Освальд.И мы тоже.

Пастор Мандерс.Надо помочь Энгстрану устроить это убежище для моряков. Пусть Регина переедет к нему помогать.

Регина.Нет, благодарствуйте, господин пастор.

Пастор Мандерс (только что заметив ее). Что?.. Тут — и с бокалом в руках!

Регина (быстро ставя бокал на стол). Pardon!

Освальд.Регина уезжает со мной, господин пастор.

Пастор Мандерс.Уезжает? С вами?!

Освальд.Да, в качестве моей жены, если она потребует этого.

Пастор Мандерс.Но, боже милосердный!..

Регина.Я тут ни при чем, господин пастор.

Освальд.Или останется здесь, если я останусь.

Регина (невольно). Здесь?

Пастор Мандерс.Я просто столбенею, фру Алвинг!

Фру Алвинг.Не будет ни того, ни другого. Теперь я могу открыть всю правду.

Пастор Мандерс.Да не хотите же вы в самом деле!.. Нет, нет, нет!

Фру Алвинг.Да! Я могу и хочу. И никакие идеалы от этого не рушатся.

Освальд.Мама, что такое вы скрываете от меня?

Регина (прислушиваясь). Сударыня! Слышите? Народ кричит! (Идет на веранду и смотрит в окно.)

Освальд (идя к окну налево). Что случилось? Откуда этот свет?

Регина (кричит ). Приют горит!

Фру Алвинг (бросаясь к окну). Горит?!

Пастор Мандерс.Горит? Быть не может! Я только что оттуда.

Освальд.Где моя шляпа? Ну, все равно… Отцовский приют!.. (Убегает через веранду в сад.)

Фру Алвинг.Мою шаль, Регина! Все здание занялось!..

Пастор Мандерс.Ужасно!.. Фру Алвинг, это суд над домом смуты и разлада!

Фру Алвинг.Да, да, конечно. Идем, Регина. (Поспешно уходит с Региной через переднюю.)

Пастор Мандерс (всплеснув руками). И не застраховано! (Спешит за ними.)

Та же комната. Все двери настежь. Лампа по-прежнему горит на столе. На дворе темно, только налево на заднем плане слабое зарево. Фру Алвинг, в наброшенной на голову шали, стоит на веранде и глядит в сад. Регина, тоже в платке, стоит чуть-чуть позади нее.

Фру Алвинг.Все сгорело. Дотла.

Регина.Еще горит в подвалах.

Фру Алвинг.Освальд все не идет. Спасать уж нечего.

Регина.Не снести ли ему шляпу?

Фру Алвинг.Он даже без шляпы?

Регина (указывая в переднюю) . Вот она висит.

Фру Алвинг.Ну и пусть. Он, верно, сейчас придет. Я пойду сама взглянуть. (Уходит через веранду.)

Пастор Мандерс (входит из передней). Фру Алвинг здесь нет?

Регина.Сейчас только вышла в сад.

Пастор Мандерс.Такой ужасной ночи я еще не переживал.

Регина.Да, ужасное несчастье, господин пастор.

Пастор Мандерс.Ах, не говорите. Подумать страшно.