Игорь Тюленев - Сборник стихотворений

В ее следы впечатались уста И князя, и кремлевского шута... И лишь мужик ее не ставил в грош, Шить заставлял тулуп из козьих кож, В оглобли вместо лошади впрягал, Да вместо плетки матом погонял.

Она ж его то балует парком, То самогоном потчует тайком!

В МОЕМ КАБИНЕТЕ

На столе стоит товарищ Сталин Белый китель, черные усы, Был моею волей он поставлен В блеске всей диктаторской красы.

Рядом фото, где Сергей Есенин, Загрустивший под осенний свист, В центре - ваза с облаком сирени, Черный черновик и белый лист.

...Смотрит на меня товарищ Сталин Оком государя каждый день, Как на тигель для расплава стали, А Есенин смотрит на сирень.

В РОДИТЕЛЬСКОМ ДОМЕ

В родительском доме Не жить мне и дня, В родительском доме Чужая родня, Чужие портреты Висят на стене, Чужие заветы Бормочут во сне. Чужие с чужими Твердят о чужом, И страшно мне с ними Быть в доме своем.

ВДОВА

На свежий дерн накрошит хлеба Вслед за молитвой: "Даждь нам днесь..." Чтоб чаще опускалось небо, Чтоб чаще птицы пели здесь.

И долгий взгляд - безбрежный, вдовий, Вслед за дыханьем из груди... И сердце - черный сгусток крови, И только память впереди.

ВЕРА

Я был в деревне летом пастухом, Ременный кнут стрелял, как парабеллум, Козленок прыгал вслед за мотыльком, Луг наполняя блеяньем и белым

Горячим пухом... Снег и монастырь. И козий сыр, из погреба настойка... Овчинами завешана Сибирь, В овчине тонет голосок ребенка.

Но помнит мир, как много лет назад Толпились пастухи перед пещерой. Звезда сияла, и младенца взгляд Жизнь наполнял Надеждою и Верой.

ВО ПОЛЕ СРЕДИ ЦВЕТОВ

Во поле среди цветов, На вершине мая, Спряталась от взрослых слов, С бабочкой играя. Скачет, Скачет по траве С бантиком кузнечик, По лужайке, По тропе, Мимо рощ и речек. Мимо склоки мировой, Горя и печали, Так захвачена игрой. Днями и ночами Набирают травы цвет, Горлинка кружится, Ты сама небесный свет, Божьих глаз ресница. То бежишь по облакам, То летишь в тумане, Корчишь рожицы богам, Прижимаясь к маме.

ВОСПОМИНАНИЯ О СТАМБУЛЕ

Сошью малиновую феску. Гарем, как турок, заведу. Куплю кавказскую черкешку, В орде - татарскую звезду.

Еврейку - похоти свечу, Зажгу за так в любом отеле. О, как она горит в постели... Но о масонах помолчу.

Мне дева русская к лицу. Смотри, блистательная Порта, Как я в набег за ней скачу. За девой неземного сорта.

Но снова слышу я отказ, Не хочет главной стать женою, А хочет быть одна со мною И не спускать с поэта глаз.

Пора заканчивать рассказ. Турецкий берег даль размыла... Не стал черт знает кем чуть было. Но, как поют, "я встретил Вас"...

* * *

Все пройдет, любимая, как прежде, Даже эта смертная тоска, В полночь я сорву с тебя одежды, Страсть блеснет, как в море острога.

Уплывешь в сердечные туманы, В запах трав и шорохи листвы... Зазвенят граненые стаканы, И заноют боевые швы.

А потом на облачной постели, Необъятной, как душа творца, То ли угли, затухая, тлели, То ли утоленные сердца.

ВЫСТАВКА СОБАК

Словно лают пулеметы, Или сходит в ад Вергилий, Стон и визг над стадионом... Не услышат, не кричи.

В центре ринга в бело-черном Заседают судьи чинно, А под куполом витает Запах псины и мочи.

Тонкая, как лист фанеры, Что летала под Парижем, Наша псовая борзая, Топ-модель от кутюрье.

Вот кавказская овчарка, Челюсти, как пассатижи, Ризеншнауцер, как шницель, На песке-сковороде.

Упреждая ваши мысли, Искушая чувство меры, Века среднего картины Выплывают из глубин.

Булька - смесь свиньи и крысы, Старый грузовик ротвейлер, Гобеленовый мастино И каретный долматин.

Чау-чау и шарпеи, Лабрадорский дог и риджбек, Что охотится за львами, Отгрызает хвост слону...

Но средь всех собак - собака! Из Тюрингии далекой, Из породы доберманов, Я люблю ее одну.

С пулею из автомата Может быстротой сравниться, Словно с крыльями кувалда, Пробивает грудь врагу.

Для того она убийца, Кто проходит воровато, На чужой забор косится, Я таких видал в гробу!

Я РОДИЛСЯ НЕ В ЭТОЙ ИЗБЕ

Я родился не в этой избе И Державе другой. Там был царь-государь И четыре княжны, и наследник. Там Есенин светил, как фонарь, Золотой головой. А царица от счастья и слез Не сморкалась в передник.

Там двуглавый орел Над железной дружиной парил. И над речкой Смородиной Слышался храп богатырский, Там Брусилов германца, Как резва коня, осадил, Тихон белых голубок С ладони кормил монастырской.

Русь вставала серебряной, А спать уходила Святой. И венец Мономаха На купол обычной церквушки Сам Господь водрузил Восковою небесной рукой... Но Христа расстреляли Прямою наводкой из пушки.

Я народа не знал, что кусал бы Свой собственный хвост, Храм отдав торгашам, От скорбящих святых отвернулся. При Петре покачнулся... При нынешних - рухнул колосс! Гром прошел сквозь века, И в аду сатана поперхнулся.

Я родился не с этой анкетой, И это не мой сельсовет. Где кумач Облака, словно шубенки Божьи месили. Мужикам у сельпо Посылаю сыновний привет! Пусть подавятся им, Ибо все, что имели - пропили.

Я на лыжах бежал За отцом не по этим следам, Обжигая наш путь, Поперек проносились составы, И какая-то женщина Подносила ладони к глазам, Показалось, что мать... Но над мамой могильные травы

Не шумели, А в щели чугунной ограды ползли, Разрушая дороги, Заброшенные сельсоветы. Все, что попадя, клали В большие тугие узлы, Словно бомжи с бомжихами, От оглобли - до сигареты.

Я родился не в этой России, В которой живу, За шеломянем мой тарантас, Потерявший колеса. А извозчик ушел Добывать за морями казну, Ибо штык привинтить Измаильский к винтовке не просто.

- Пробил час! - говорю: - Я учился не этим словам... Не на эти вершины По девичьим косам взбирался. Есть у Бога чертог, Где не будет твоих телеграмм... Я обратно вернусь, Потому-то и не попрощался.

* * *

Задела, как бы невзначай, В потоке мутного вокзала, Сказала: "Здравствуй и прощай!" И в междометиях пропала.

Я сразу тот узнал вокзал, Как пульс на собственном запястье, И посреди вокзала встал, Как вкопанный по уши в счастье.

В душе виденье пронеслось, Сквозь жар и запах сеновала, Сердца захлебывались врозь, Луна лучами трепыхала.

Я ничего не говорил, Ты ничего не говорила, Я никого не разлюбил, Ты никого не разлюбила.

* * *

Захолустье - отрада души, Подступают просторы под сердце, Бродят калики и алкаши По дорогам счастливого детства.

Из тумана проступит погост, Пронесется с рыдающим криком Птица вещая - Алконост, С перевернутым, девичьим ликом.

Станет тихо и грустно кругом, Задохнется душа от простора, Пароход, прошипев утюгом, Сгладит крайнюю точку обзора.

Не узнаешь, где небо, где ад, Где земля, где Господнее лоно, Ангелы или птицы летят Мимо скорби, печали и дома.

ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО

Церковь Божия над Нерлью Обелит слова мои, Бог взглянул на эту землю И заплакал от любви.