Дмитрий Бак - Сто поэтов начала столетия

А вот следующую строку мало кто помнил и помнит:

Страшное открытие: некрасовские призывы к народной свободе слышит всё вокруг, вся природа, все, кроме… самого народа:

И у Фанайловой в нашем стихотворении происходит почти то же самое. Елена-поэт невольно начинает перед Еленой-продавщицей оправдываться:

– Но в книге «Русская версия» – тот же протестный общественный темперамент, туда даже статьи и интервью включены…

– В том-то и дело, что в книгу вошли и поэзия, и журналистская проза Фанайловой. Никто не собирается ставить под сомнение ее человеческую и, простите, гражданскую позицию! Но в этой книжке общественный пафос и поэтическое высказывание разведены в стороны, как боксеры после нокдауна, потому и размещены в разных разделах книги.

– Чуть раньше было упомянуто «серое время»; что это означает? Что поэзия Фанайловой вся без остатка – дитя страшных лет России? И вообще серое – это хорошо или плохо? И если плохо, значит, время стихов Фанайловой не прошло…

– Серое время – штука непростая. Это в былые времена Елена Фанайлова подкожным чутьем угадывала: вот это худо, страшно! Дальше оставалось только ткнуть в это страшное пальцем, описать со всею возможной любовью-ненавистью. Теперь все изменилось. Прямое и бескомпромиссное протестное высказывание меняет свой смысл, и не только потому, что его не слышат прямые адресаты. Эти призывы больше не имеют никакого шанса приблизить желанное (некрасовское) «времечко», когда останутся позади страх и трепет, насытятся алчущие и т. д. Компромиссы приходят в разных обличиях, но суть у них одна – государственная проекция оппозиционных взглядов. Что эффективнее – бескомпромиссный эспээс с его полупроцентным электоратом или созданное сверху «Правое дело»? Это еще большой вопрос, поживем – увидим! На литературном поле происходит буквально то же самое. В пандан голосам былых борцов за соцсправедливость создается «Гражданский литературный форум» – по-тихому так, в начале лета. Голоса нонконформистов по-прежнему слышны, но на фоне очередного хорошо темперированного проекта власти голоса эти звучат совсем по-иному! Их обладатели немедленно оказываются в нише лузеров и маргиналов, не реальное дело делающих, а лишь самовыражающихся, исторгающих бесплодные сарказмы и инвективы.

– Но есть ведь и попытки культивировать в литературе «новую социальность» независимо от государственнических схем!

– И эти попытки безнадежно устарели, они сводятся к воспроизведению в сотый раз борьбы праведных рокеров и брутальных гопников, как это было еще в конце восьмидесятых. Центр притяжения задан – это проекция протеста, вычерченная по госзаказным лекалам, к этому центру неизбежно пристанут все, кто не просто обличает, но желает добиться толку.

– И что, неужели Елена Фанайлова?..

– Нет, не знаю, никто пока не знает! Слишком высокий градус искренности и слитности поэта и стиха был ею задан полтора десятилетия назад. В новой книге восьмого года («Черные костюмы») налицо все признаки борений с призраками серого времени:

– Ну конечно! Самозабвенные протесты покрыты пылью, превратились в мелкие комплексы, больше не ведут ни к какому результату. Но не желает Елена Фанайлова «выходить», как в детской игре, когда так неохота признавать, что тебя настигли и осалили. Не по ней мир гламурных «черных костюмов», мир госзаказов и (по)литтехнологий. Говорила ведь ночной продавщице-тезке: я не специально. …Просто так само получается. У нее еще получится, точно, – получится…

С особым цинизмом // Знамя. 2000. № 1.

С особым цинизмом. М.: НЛО, 2000. 140 с. (Премия Андрея Белого).

Звезды русской провинции: Стихи участников II Московского междунар. фестиваля поэтов // Уральская новь. 2001. № 11.

Они опять за свой Афганистан // Знамя. 2002. № 1.

Трансильвания беспокоит. М.: ОГИ, 2002. 64 с.

Они стоят с Аркашей словно два бомжа… // Критическая масса, 2003, № 3.

…Они опять за свой Афганистан… // НЛО. 2003. № 62.

Жития святых в пересказах родных и товарищей // Знамя. 2004. № 6.

Русская версия // Знамя. 2004. № 11.

Подруга пидора // Зеркало. 2004. № 24.

Старый Кузмин несгибаемый… // Критическая масса. 2005. № 3–4.

Цикл Альбертины // Зеркало. 2005. № 25.

Русская версия. М.: Запасный выход, 2005. 144 с.

Лесной царь // Знамя. 2006. № 2.

Русский мир // Знамя. 2007. № 5.

Балтийский дневник // Знамя. 2008. № 7.

Лена и люди // НЛО. 2008. № 91.

Черные костюмы. М.: Новое издательство, 2008. 96 с. (Новая серия).

Лена и люди. М.: Новое издательство, 2011. 128 с.

Все поэтические дебюты разнолики, стихотворцы дебютируют в раннем возрасте или в зрелом, сразу и вдруг или, что называется, в год по чайной ложке, когда в скудных опубликованных подборках не сразу удается разглядеть и оценить подлинный масштаб личности автора и его поэтики. Дебют Бориса Херсонского – история особая, его (дебюта) – и не было вовсе, просто в какой-то момент оказалось, что в наши дни живет, думает и пишет еще один сложившийся поэт. Причем живет за пределами той страны, которая с 1991 года именуется Российской Федерацией, – в Одессе, на перекрестке времен и культур.

В центре поэзии Херсонского человек, не выбирающий «женщину, религию, дорогу», но имеющий дело с состоявшимся изводом суровой личной судьбы. Эту судьбу надо только распознать, прочесть темные письмена пророчеств, выложить на стол старые письма и фотографии… Именно мотив распознавания состоявшейся, но хранящей свою тайну судьбы находится в центре книги Бориса Херсонского «Семейный архив». Хитросплетение судеб, больших и малых трагедий, надежд, молитв – Херсонский всматривается в те линии судьбы, которые видны только на расстоянии, отдельным же людям внятны лишь урывками, не образующими никакого целого. Голос каждого героя книги Бориса Херсонского интересен и важен не сам по себе, а в сопоставлении с другими голосами и событиями, а главное – с запахами и звуками отошедших времен.