Борис Андреев - Чтоб полюбить сильней...

Нарушение правил, норм и сроков охоты привело к тому, что такие тетеревиные тока остались только в воспоминаниях…

Вдали послышались голоса наших лаек — они звали нас к себе. Подходим. Обе сидят у полусгнившего пня и, опустив головы, взлаивают, посматривая вниз, под корни.

В развилке корней — отверстие, похожее на вход в норку.

По следам на первом выпавшем снегу узнаем, что под пеньком прячется ночной зверек — колонок. Он покрупнее горностая и чуть меньше хорька. Цвет шерсти коричневый, с особым желто-кофейным оттенком. Круглая головка с кошачьей мордочкой. Хвостик пушистый.

Своей фигуркой и поведением он очень похож и на хорька, и на горностая, и на ласку. Разница лишь в цвете «одежды» и еще в том, что колонок легко забирается на деревья, чего те не могут делать.

По ночным следам колонка видно, что он пытался забраться па сосну (на ней «гайно» — домик белки), но почему-то сорвался, упал и медленно побрел в свою «квартиру» под пенек.

Отверстие было довольно большое, и мой спутник, надев на руку две рукавицы, засунул ее под пенек.

Колонок обладает «мертвой хваткой», то есть, вцепившись зубами в кого-либо, не разжимает челюстей даже под угрозой смерти.

Ожидания наши оправдались — зверек вцепился в рукавицы и был вытащен из норки. Но что с ним! Какой у него вид! Когда-то блестящая шерстка потускнела, сделалась клочковатой, на шубке — лысины, глаза помутневшие. Притупившимися зубками он не смог прокусить даже одну рукавицу…

Да, неизбежная старость не миновала и его! Вот потому-то он и упал, когда захотел, как бывало в молодости, забраться на дерево, чтобы поживиться белкой, спавшей в своем домике. Его ослабевшие лапки не выдержали, хотя коготки были еще достаточно остры.

Мы отпустили его в норку.

Приближалась зима. Что ему было делать? Голодно. Облысевшая шубка греет слабо… Только возвратиться под пенек — там все же теплее!

В то утро мы добыли пару белок и около норки оставили ему беличьи тушки. Дня через два опять подошли к этому пеньку: одна тушка объедена, а вторая замерзла, притупившиеся зубки колонка не смогли ничего сделать с нею. Зверек своими еще острыми коготками нацарапывал мороженое мясо и съедал. Работа долгая и трудная, но… «голод не тетка»!

В каждый поход мы наведывались к колонку и клали у его норки мясо. И он так привык к нам, что перестал бояться, а иногда даже выглядывал из норки, как бы проверяя, принесли ли ему поесть.

Наступила весна. Снег в лесу стаял, мы пошли прогулять собак. Побывали у норки под пеньком, где прятался зимою наш подопечный. У пенька он встретил нас, выглянув из норки. Значит пережил все зимние лишения, и, думается, наша помощь содействовала его спасению: он дожил до весеннего, греющего солнца…

Как вестники близкой зимы, появляются в селениях и городах синички, залетают из леса сороки, а еще позднее мы видим других гостей из леса — снегирей, значит и морозы, и сама волшебница-зима совсем рядом.

Нынче же осень еще и не начиналась, а у нас в саду уже появилась красногрудая птичка — снегирь.

Лесная гостья, печально посвистывая, прыгала по земле и как-то неумело разыскивала пищу.

«Красногрудка» — так мы назвали птичку — была очень неосторожна и доверчива, когда к ней подходили, не улетала, видимо, ждала, не дадут ли ей поесть. Наверно, она долго жила у кого-то в клетке и потому потеряла осторожность, привыкнув получать готовый корм.

Нашла Красногрудка миску с водой, из которой пил сеттер, и спокойно напилась, не обращая внимания на лежавшего рядом хозяина миски.

Я знал, что если бы Красногрудка села даже на голову Мусику, то и тогда он не шевельнулся бы, не спугнул бы доверчивого «пассажира». Ведь хорошо обученному сеттеру запрещено гонять и хватать птиц! Вот кошки другое дело — такая птичка была для них слишком легкой добычей…

Прыгает Красногрудка по земле в саду перед моим открытым окном, и я слежу за ней, если ухожу, то поручаю Мусику охранять ее. При исключительной мягкости характера, свойственной всем английским сеттерам, Мусик очень не любит кошек: когда-то одна из них поцарапала ему нос и он с тех пор этих «царапающихся зверей» гоняет с нашей территории.

Лежит сеттер на солнечном пригреве, а Красногрудка прыгает рядом и что-то поклевывает…

Все это хорошо, но как быть дальше?! Надо отправлять нашу гостью в лес! Сделать это должен был тот, кто держал ее в клетке. Он хорошо поступил, освободив пленницу, но, поленившись отнести птичку в те места, где она родилась и привыкла жить — все равно погубил ее, ведь по существу она оказалась беззащитной!.. Пока я готовил сетку для поимки Красногрудки, «нянька»-сеттер, должно быть, задремал и не заметил подкравшейся кошки. Красногрудки я больше не видел…

Все живые существа, как говорит пословица: «где родились, там и приладились» и должны жить в тех местах, к которым их «приписала» природа. За время жизни в неволе пленники теряют осторожность и способности, необходимые для сохранения жизни. Выпущенные на свободу в незнакомой и не родной им местности, они преждевременно гибнут!

В начале августа я обучал своего молодого, первопольного сеттера: июль и август — самое лучшее время для подготовки подружейных собак. В это время молодняк тетеревиных выводков и перепелов отлично выдерживает стойку, подпуская молодую собаку на близкое расстояние, и потому неопытная «ученица» может крепко стоять, не нарушая критической границы: птица не взлетит самовольно — она поднимается «на крыло» только после того, как собаке будет дана команда: «Вперед!» Выполняя ее, сеттер начинает подвигаться осторожными шажками от места стойки к птице, сидящей в траве.

Поиском сеттера надо умело руководить, он должен обыскивать места в указанном направлении и не далее 40—60 метров от хозяина.

Я направил сеттера к опушке густых зарослей, вдававшихся клином в поляну.

Тут он случайно потревожил прятавшееся в кустах семейство мелких оленей-косуль: в десятке метров впереди меня выскочили два маленьких косуленка. Они удивленно остановились, потом перебежали полянку. Но тут же из зарослей послышался тихий призывный голос их матери, и косулята немедленно вернулись обратно, совсем не стесняясь меня.

Отозвав сеттера «к ноге», я ушел, очень сожалея, что на этот раз со мной не было фотоаппарата.

В конце августа я опять пришел в эти места и услышал стрекотание сорок. Причину их «сигнала» всегда надо выяснять!

В сотне метров от места моей первой встречи с косулятами на заросшей лесной дорожке я нашел мертвого косуленка. Он, раненый, видимо, имел еще силы убежать, но… погиб. Над ним-то и стрекотали сороки.