Александр Гитович - Звезда над рекой

Заходит месяц пухленький,
Рассвет восходит тоненький;
Умнейший кот республики
Лежит на подоконнике.

Пора кончать.
И спать пора.
И катятся едва
Из-под весомого пера
Отменные слова.

На жмите, хозяин,
Побейте беду, —
С поэзией — дело табак…
И вот надевает шинель на ходу
И маузер взводит байбак.

И следом за Вами, куда ни пойдешь,
Военные трубы похода,
И следом за мною пошла молодежь,
Ребята девятого года.

Игра по-хорошему стоила свеч:
Шеренга врагов поредела…
И это действительно верная вещь,
Воистину кровное дело!

Снова утро заморосило,
За Невой залегла заря.
Сентября золотая сила
Осыпается просто зря.

Против этой поры соседства,
Против осени — боже мой! —
Есть одно неплохое средство,
Называемое зимой.

За ночь снег заметет поляны,
Нерушимую тишь песка…
Так, негаданно и нежданно,
Смерть появится у виска.

Может, где-нибудь под Казанью
Подойдет она, леденя
Высшей мерою наказанья —
Дружбой, отнятой у меня.

Покушались — и то не порвана.
Мы ее понимали так:
Если дружба, то, значит, поровну —
Бой, победу, беду, табак.

Мы шагали не в одиночку,
Мы — в тяжелой жаре ночей
Через жесткую оболочку
Проникавшие в суть вещей.

Сквозь ненужные нам предметы,
За покров многолетней тьмы,
В солнце будущего планеты
Не мигая смотрели мы.

Нас одна обучала школа —
Революция, только ты
Выбирала слова и голос
Через головы мелкоты.

И, по воле твоей сверкая,
Наша дружба кругом видна —
Драгоценная и мужская,
И проверенная до дна.

Мы славили дружбу наперекор
Молве. К хитрецам — спиной.
Мы славили дружбу, а не разговор
За столиками в пивной.

Понятие, выросшее в огне,
Отбросившее золу,
Суровое братство, которого нет
И быть не может в тылу.

Зачем же поэзии вечный бой
Изволил определить —
В одном окопе да нам с тобой
Махорки не поделить?!

Осенний день, счастливый, несчастливый,
Он все равно останется за мной
Косым и узким лезвием залива
И старых сосен лисьей желтизной.

Они стоят, не зная перемены
И подымаясь, год за годом, с той
Столь ненавистной и одновременно
Желанной для поэта прямотой.

Вперед, вперед! Простую верность вашу
Я — обещаю сердцу — сберегу.
Уже друзья вослед платками машут, —
Им хорошо и там, на берегу.

Нам — плыть и плыть. Им — только ждать известий.
Но если погибать придется мне,
То — не барахтаясь на мелком месте,
А потонув на должной глубине.

Мы всё выносили на приговор света,
И свет сознавался, что лучшего нет,
Чем самый воинственный из факультетов
Географический факультет.

И, за собою ведя напролом
На северо-запад песок и зной,
Карта блестит над моим столом
Азиатскою желтизной.

Так понемногу, без потрясений,
На виражах замедляя шаг,
Скромная жизнь моя по воскресеньям
В девять утра начинается так:

Приходит приятель,
во рту папироса,
И нос броненосца
и ноги матроса,

Горит синевою военных штанов
Борис Александрович Логунов.

Пока не пришлось мне, изъездив страну,
В пустынях Востока трудиться, —
Мы с ним совершаем сегодня одну
Из пригородных экспедиций.

Дорога набита до суеты
Природою, пьяною в лоск.
Шатая деревья, качая кусты,
Навстречу идет Краснофлотск.

И вот, у Союза Республик на грани,
Волны дозорную пену шлют…

— Береговой охране
Наш боевой салют!

Вам, занесенным грузно
Над широтою вод,
Щупальцам форта Фрунзе,
Вытянутым вперед.

Это отсюда, от голой земли,
От нищей экзотики дикарей,
Поворачивала корабли
Повелительница морей.

И если на сторожевые года
Подует вторыми ветрами угроз,
И если под пулями дрогнет вода
(Тут слово имеет матрос):

— Тогда, на все готовая,
Ударит за моря
Двенадцати дюймовая
Красавица моя! —

А я, и не нюхавший пороха сроду,
Как допризывник девятого года,
Клянусь,
чтоб равняться эпохе под стать
Все недожитое наверстать.

Довольно. Беру во свидетели день, —
Я хвастаться больше не стану.
Я парень как парень, Студент как студент,
По циклу Афганистана.

И вижу я так:
у горячих камней,
В болотах верблюжьей мочи,
Вонючей тропинкой подходят ко мне
Скуластые басмачи.

Я падаю наземь с пробитым виском.
Качается почва…
И снова,
Как синее пламя, над желтым песком
Сверкают штаны Логунова.

Дорога в казармы идет по кустам.
И мы по кустам — по уставу.
Я с Вами иду, я обедаю там,
Читаю стихи комсоставу.

И все же сознайтесь, шатавшись по свету,
Что в мирных республиках лучшего нет,
Чем самый воинственный из факультетов —
Географический факультет.

Улитка ползет у сухих камней,
Раковиной бренча,
Улитка ползет,
И дорога под ней
Желта и горяча.

Живет пресмыкающийся дом,
Вагон, набитый сполна,
Пылинки летят косым дождем
В щели его окна.

Проходят тяжелые года
Легких наших минут,
Суша и Воздух, Огонь и Вода
В три погибели гнут.

А путь лежит за окном, за дверьми
Выжженный и крутой…
И видит улитка: движется мир
С должною быстротой.

…День, оборвавшись, сошел на нет,
И сразу за ним — в лицо —
Грохот миров и полет планет,
Чертово колесо.

Мир расцветает со всех сторон
Черный и золотой.
Царскою водкой сжигает он,
Звездною кислотой.

Летят тяжелые года
Легче наших минут.
Суша и Воздух, Огонь и Вода
В три погибели гнут.

Одна планета сказала другой
На языке планет: —
И мы, сестра, летим на огонь,
Туда, где тепло и свет.

Вокруг огня,
Скорей, чем дым,
Дорогою крутой,
Ветер в лицо —
И мы летим
С должною быстротой…