Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений

Нет, нет! Мне бремя жизнь! Что в ней без упованья?
    Украсить жребий твой
Любви и дружества прочнейшими цветами,
Всем жертвовать тебе, гордиться лишь тобой,
Блаженством дней твоих и милыми очами,
Признательность твою и счастье находить
  В речах, в улыбке, в каждом взоре,
Мир, славу, суеты протекшие и горе,
Всё, всё у ног твоих, как тяжкий сон, забыть!
Что в жизни без тебя? Что в ней без упованья,
Без дружбы, без любви – без идолов моих?..
  И муза, сетуя, без них
  Светильник гасит дарованья.

Мы, други, летали по бурным морям,
От родины милой летали далеко!
На суше, на море мы бились жестоко;
И море, и суша покорствуют нам!
О други! как сердце у смелых кипело,
Когда мы, содвинув стеной корабли,
Как птицы неслися станицей веселой
Вкруг пажитей тучных Сиканской земли!..
А дева русская Гаральда презирает .

О други! я младость не праздно провел!
С сынами Дронтгейма вы помните сечу?
Как вихорь пред вами я мчался навстречу
Под камни и тучи свистящие стрел.
Напрасно сдвигались народы; мечами
Напрасно о наши стучали щиты:
Как бледные класы под ливнем, упали
И всадник, и пеший… владыка, и ты!..
А дева русская Гаральда презирает .

Нас было лишь трое на легком челне;
А море вздымалось, я помню, горами;
Ночь черная в полдень нависла с громами,
И Гела зияла в соленой волне.
Но волны напрасно, яряся, хлестали:
Я черпал их шлемом, работал веслом:
С Гаральдом, о други, вы страха не знали
И в мирную пристань влетели с челном!
А дева русская Гаральда презирает .

Вы, други, видали меня на коне?
Вы зрели, как рушил секирой твердыни,
Летая на бурном питомце пустыни
Сквозь пепел и вьюгу в пожарном огне?
Железом я ноги мои окрыляя,
И лань упреждаю по звонкому льду;
Я, хладную влагу рукой рассекая,
Как лебедь отважный по морю иду…
А дева русская Гаральда презирает .

Я в мирных родился полнОчи снегах;
Но рано отбросил доспехи ловитвы –
Лук грозный и лыжи – и в шумные битвы
Вас, други, с собою умчал на судах.
Не тщетно за славой летали далеко
От милой отчизны по диким морям;
Не тщетно мы бились мечами жестоко:
И море, и суша покорствуют нам!
А дева русская Гаральда презирает .

О ты, который средь обедов,
Среди веселий и забав
Сберег для дружбы кроткий нрав,
Для дел – характер честный дедов!
О ты, который при дворе,
В чаду успехов или счастья,
Найти умел в одном добре
Души прямое сладострастье!
О ты, который с похорон
На свадьбы часто поспеваешь,
Но, бедного услыша стон,
  Ушей не затыкаешь!
Услышь, мой верный доброхот,
Певца смиренного моленье,
Доставь крупицу от щедрот
Сироткам двум на прокормленье!
Замолви слова два за них
Красноречивыми устами:
Лишь «Дайте им!» промолви – вмиг
Они очутятся с сергами.
Но кто они? – Скажу точь-в-точь
Всю повесть их перед тобою.
  Они – вдова и дочь,
Чета, забытая судьбою.
Жил некто в мире сем Попов,
  Царя усердный воин.
Был беден. Умер. От долгов
  Он, следственно, спокоен.
Но в мире он забыл жену
С грудным ребенком; и одну
Суму оставил им в наследство…
Но здесь не всё для бедных бедство!
Им добры люди помогли,
  Согрели, накормили
  И, словом, как могли,
  Сироток приютили.
Прекрасно! славно! – спору нет!
    Но… здешний свет
Не рай – мне сказывал мой дед.
Враги нахлынули рекою,
С землей сравнялася Москва…
  И бедная вдова
  Опять пошла с клюкою…
А между тем всё дочь растет,
И нужды с нею подрастают.
День за день всё идет, идет,
Недели, месяцы мелькают;
Старушка клонится, а дочь
Пышнее розы расцветает,
И стала… Грация точь-в-точь!
Прелестный взор, глаза большие,
Румянец Флоры на щеках,
И кудри льняно-золотые
На алебастровых плечах.
Что слово молвит – то приятство,
Что ни наденет – всё к лицу!
Краса – увы! – ее богатство
И всё приданое к венцу,
А крохи нет насущной хлеба!
Тургенев, друг наш! Ради неба –
Приди на помощь красоте,
Несчастию и нищете!
Они пред образом, конечно,
Затеплят чистую свечу, –
За чье здоровье – умолчу:
Ты угадаешь, друг сердечный!

    Ни вьюги, ни морозы
  Цветов твоих не истребят.
Бог лиры, бог любви и музы мне твердят:
В саду Горация не увядают розы.

У Волги-реченьки сидел
  В кручинушке, унылый,
Солдат израненный и хилый.
Вздохнул, на волны поглядел
  И песенку запел:

– Там, там в далекой стороне
  Ты, родина святая!
Отец и мать моя родная,
Вас не увидеть боле мне
  В родимой стороне.

О, смерть в боях не так страшна,
  Как страннику в чужбине,
Там пуля смерть, а здесь в кручине
Томись без хлеба и без сна,
  Пока при<���дет> она.

Куда летите, паруса? –
  На родину святую.
Зачем вы, пташки, в цепь густую,
Зачем взвились под небеса? –
  В родимые леса.

Всё в родину летит свою,
  А я бреду насилу,
Сквозь слезы песенку унылу
Путем-дорогою пою
  Про родину мою.

Несу котомку на плечах,
  На саблю подпираюсь,
Как сиро<���тино>чка скитаюсь
В лесах дремучих и песках,
  На волжских берегах.

Жена останется вдовой,
  А дети сиротами,
Вам сердце молвит: за горами,
В стране далекой и чужой,
  Знать, умер наш родной.

Зачем, зачем ре<���ка> Дунай
  Меня не поглотила!
Зачем ты, пуля, изменила
. . . . . . . . . .

Народы, как волны, в Халкиду текли,
  Народы счастливой Эллады!
Там сильный владыка, над прахом отца
  Оконча печальны обряды,
Ристалище славы бойцам отверзал.
  Три раза с румяной денницей
Бойцы выступали с бойцами на бой;
  Три раза стремили возницы
Коней легконогих по звонким полям,
  И трижды владетель Халкиды
Достойным оливны венки раздавал.
  Но солнце на лоно Фетиды
Склонялось, и новый готовился бой. –
  Очистите поле, возницы!
Спешите! Залейте студеной струей
  Пылающи оси и спицы,
Коней отрешите от тягостных уз
  И в стойлы прохладны ведите;
Вы, пылью и потом покрыты, бойцы,
  При пламени светлом вздохните,
Внемлите народы, Эллады сыны,
  Высокие песни внемлите!
Пройдя из края в край гостеприимный мир,
Летами древними и роком удрученный,
    Здесь песней царь Омир
И юный Гезиод, каменам драгоценный,
    Вступают в славный бой.
Колебля мАслину священную рукой,
Певец Аскреи гимн высокий начинает
(Он с лирой никогда свой глас не сочетает).