Сборник - Серебряный век русской поэзии

Забыв о борьбе, о тоске, о проклятьях,
Как нектар, тревогу я пил неземную, —
Как будто лежал я не в грешных объятьях,
Как будто лелеял я душу родную.

Ландыши, лютики. Ласки любовные.
Ласточки лепет. Лобзанье лучей.
Лес зеленеющий. Луг расцветающий.
Светлый свободный журчащий ручей.

День догорает. Закат загорается.
Шепотом, ропотом рощи полны.
Новый восторг воскресает для жителей
Сказочной светлой свободной страны.

Ветра вечернего вздох замирающий.
Полной Луны переменчивый лик.
Радость безумная. Грусть непонятная.
Миг неизбежного. Счастия миг.

Жизнь утомила меня.
Смерть, наклонись надо мной!
В небе – предчувствие дня,
Сумрак бледнеет ночной…
Смерть, убаюкай меня

Ранней душистой весной,
В утренней девственной мгле,
Дуб залепечет с сосной.
Грустно поникнет к земле
Ласковый ландыш лесной.

Вестник бессмертного дня,
Где-то зашепчет родник,
Где-то проснется, звеня…
В этот таинственный миг,
Смерть, убаюкай меня!

Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.

И внизу подо мною уже ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.

Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.

Побледневшие, нежно-стыдливые,
Распустились в болотной глуши
Белых лилий цветы молчаливые,
И вкруг них шелестят камыши.

Белых лилий цветы серебристые
Вырастают с глубокого дна,
Где не светят лучи золотистые,
Где вода холодна и темна.

И не манят их страсти преступные,
Их волненья к себе не зовут;
Для нескромных очей недоступные,
Для себя они только живут.

Проникаясь решимостью твердою
Жить мечтой и достичь высоты,
Распускаются с пышностью гордою
Белых лилий немые цветы.

Расцветут, и поблекнут бесстрастные,
Далеко от владений людских,
И распустятся снова, прекрасные, —
И никто не узнает о них.

Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться,
  В сердце волненье растет и растет!
Может ли ветер свободный кому покориться?
  Может ли звезд не блистать хоровод?

Нет, мне не нужно покоя, не нужно забвенья,
  Если же счастья нам не дано, —
В море отчаянья, в темную бездну мученья
    Брошусь на самое дно!

Над ущельем осторожным, меж тревожных чутких скал,
Перекличке горных духов в час рассвета я внимал.
Со скалы к скале срывался, точно зов, неясный звук.
Освеженный, улыбался, пробуждался мир вокруг.

Где-то серна пробежала, где-то коршун промелькнул,
Оборвался тяжкий камень, между скал раздался гул.
И гнездится, и клубится легкий пар, источник туч,
Зацепляясь, проползает по уступам влажных круч.

И за гранью отдаленной, – радость гор, долин, полей, —
Открывает лик победный, все полней и все светлей,
Ярко-красное Светило расцветающего дня,
  Как цветок садов гигантских, полный жизни и огня.

  Я жить не могу настоящим,
Я люблю беспокойные сны,
  Под солнечным блеском палящим,
И под влажным мерцаньем Луны.
  Я жить не хочу настоящим,
Я внимаю намекам струны,
  Цветам и деревьям шумящим,
И легендам приморской волны.
  Желаньем томясь несказанным,
Я в неясном грядущем живу,
  Вздыхаю в рассвете туманном,
И с вечернею тучкой плыву.
  И часто в восторге нежданном
Поцелуем тревожу листву.
  Я в бегстве живу неустанном,
В ненасытной тревоге живу.

  Шелест листьев, шепот трав,
  Переплеск речной волны,
  Ропот ветра, гул дубрав,
  Ровный бледный блеск Луны.

 Словно в детстве предо мною,
  Над речною глубиною,
Нимфы бледною гирляндой обнялись, переплелись.
  Брызнут пеной, разомкнутся,
  И опять плотней сожмутся,
Опускаясь, поднимаясь, на волне и вверх и вниз.

  Шепчут темные дубравы,
  Шепчут травы про забавы
Этих бледных, этих нежных обитательниц волны.
  К ним из дали неизвестной
  Опустился эльф чудесный,
Как на нити золотистой, на прямом луче Луны.

  Выше истины земной,
  Обольстительнее зла,
  Эта жизнь в тиши ночной,
  Эта призрачная мгла.

Меня пленяет все: и свет, и тени,
И тучи мрак, и красота цветка,
Упорный труд, и нега тихой лени,
И бурный гром, и шепот ручейка.

И быстрый бег обманчивых мгновений,
И цепь событий, длящихся века;
Во всем следы таинственных велений,
Во всем видна Создателя рука.

Лишь одного постичь мой ум не может: —
Зачем Господь в борьбе нам не поможет,
Не снимет с нас тернового венца?

Зачем Он создал смерть, болезнь, страданье,
Зачем Он дал нам жгучее желанье —
Грешить, роптать и проклинать Творца?

За пределы предельного,
К безднам светлой Безбрежности!

В ненасытной мятежности,
В жажде счастия цельного,

  Мы, воздушные, летим
  И помедлить не хотим.

  И едва качаем крыльями.
Все захватим, все возьмем,
Жадным чувством обоймем!

  Дерзкими усильями
Устремляясь к высоте,
Дальше, прочь от грани тесной,

Мы домчимся в мир чудесный
К неизвестной
      Красоте!

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
  И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
  И выси гор.