Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

Дюпон вошел в литературу как певец труженика-крестьянина, патриархального народного быта, сельской природы. Песни из сборника «Крестьяне» открывали мир трудолюбия, простых светлых чувств, душевного и физического здоровья, — мир, к которому в те годы прикоснулась в своих сельских повестях Жорж Санд, но который впервые становился достоянием поэзии. Совершенно новой нотой прозвучала простодушная интонация этих песен (за которой, однако, крылась немалая доля лукавства, словно поэт сознавал, что подчеркнутая деревенская «экзотика» принесет ему успех в литературных салонах).

В песнях Дюпона явственно ощущается иная, чем у Беранже, литературная традиция, традиция крестьянского фольклора. С другой стороны, в них слышны преломленные сквозь призму романтических социальных утопий отзвуки мыслей Руссо о «естественном» существовании человека в единстве с гармонической природой. Поэтическое своеобразие этих песен в немалой мере создают лирические, полные неяркой прелести пейзажи — картины осенних полей, сосновых рощ, цветущих нив, в которых разлит близкий руссоизму «бог добра и красоты» («Сосны»). Человек у Дюпона еще не оторван от природы, и хотя за околицей села поэт уже слышит «фабричный гул», рисует он не столько реальную французскую деревню, куда давно уже проникали капиталистические отношения, сколько народный идеал жизни, которая не мыслится иначе, как жизнь, заполненная мирным, несущим благосостояние трудом. Для героев Дюпона счастье — это честная работа, заслуженный отдых, полное гумно, накормленный скот, здоровые и сытые дети.

Сквозь призму труда воспринимается окружающая крестьянина природа. Закатные лучи «в долину льются, как река пшеничных зерен темно-золотая»; сосновые леса не только величественно-прекрасны, они дают «то, что нужно всем»:

(Перевод В. Портнова)

В духе народного идеала красоты переосмысляется романтическая образность: «серенады», «баркаролы» превращаются у Дюпона в народные песни; любовная лирика облекается в мелодии, ритмы, образы фольклора.

Фольклорная основа крестьянских «идиллий» Дюпона спасает их от фальшивой «пейзанской» идилличности. Поэт превосходно знает живую деревенскую действительность и передает в своих песнях точные ее приметы. Он знает, что «немало требуется пота пролить, чтоб выросло зерно» («Песня о зерне»), что волы — кормильцы пахаря ему дороже жены и детей и он не продаст их самому королю («Волы»); радуется вместе с крестьянином, что корова дает много молока и «всегда приносит двух телят» («Белая корова»); любуется расторопной «Теткой Жанной» или крестьянской девушкой, которая «встает, недосыпая», и работает весь день под палящим солнцем; рисует, как, поднявшись до зари, косарь «долго косу отбивает своим квадратным молотком».

Целиком выйдя из Беранже, как и все народные поэты его поколения, Дюпон не повторял своего глубоко почитаемого учителя, но сделал следующий шаг по намеченному им пути. Беранже открыл поэзию будней простого человека; Дюпон показал поэзию его труда. В песнях Дюпона мир увиден глазами труженика: крестьянина, идущего за плугом, косящего траву по росе; пильщика, вонзающего топор в пахучее сосновое бревно; ткача, гнущего спину за станком, швеи, в наколотых пальцах которой проворно снует иголка.

В песнях Дюпона труд впервые становится меркой жизненных ценностей и человеческого достоинства, источником гордости за свое ремесло, свою сноровку и умение. В его песнях звучит радостное упоение трудом, слышится голос человека, который сознает полезность своего дела и всем обязан только своим рабочим рукам.

По мере подъема народной борьбы в поэтический кругозор Дюпона наряду с сельским тружеником вошел и городской рабочий, образ которого существовал во французской литературе уже со времени рабочих восстаний 1830-х годов; по большей части это еще ремесленник, не потерявший связи с деревней, но появляется уже и песня фабричного ткача, печатника, машиниста. Дюпону было чуждо жалостливое отношение к рабочему, характерное для Барбье, для социально-утопической поэзии и многих демократических романов того времени. Рабочий в его изображении совсем не похож на беспомощную жертву угнетателей, он скорее под стать фольклорному богатырю: таков машинист локомотива, что мчит на своем сказочном огненном коне навстречу будущему; таков Жан Тремалю из одноименной песни — «душевный малый и золотая голова», силач и умница, который шутя перебрасывает мешки на столичном рынке и всегда готов прийти на выручку товарищу; вчера еще робкий крестьянский паренек, а сегодня любимец рабочих кварталов, он своим трудом «завоевал Париж», так же как веселые приятели из «Двух мастеровых» собираются трудом завоевать весь мир.

Герой Беранже когда-то гордо объявил, что он «простолюдин, совсем простолюдин!»; герой Дюпона с не меньшей гордостью говорит о себе, что он «бедняк, но не бродяга, — рабочий человек!». Накануне революции 1848 года в песнях Дюпона заявила о себе новая общественная сила, которой вот-вот предстояло самостоятельно выйти на историческую арену.

Однако обострение социальных противоречий в последние годы Июльской монархии, засуха и голод, волна крестьянских восстаний и рабочих стачек привели к тому, что в лире Дюпона зазвенела иная струна. Впервые он запел не только о поэзии человеческого труда, но и о трагедии труда подневольного, который из радости становится проклятием для труженика. «Песня рабочих» (1846), принесшая поэту европейскую известность, не только по-прежнему славит созидательную силу рабочих рук («Все нашей сделано рукою»), но в мрачных красках рисует нищету и бесправие пролетария, который для хозяина лишь живая машина. В «Хлебе» (1847), явившейся откликом на вооруженное подавление голодного крестьянского бунта в одной из французских провинций, уже нет и следа патриархальной идиллии «Сельских песен»: весь ее угрожающий тон, образы хищной птицы-голода, крестьян, готовых с косами и вилами двинуться против солдат, посланных на их усмирение правительством, скорее напоминают повстанческие песни времен «Жакерии» — крестьянской войны XIV века.

Эти песни открыли новый этап в творчестве Дюпона — переход к революционно-романтической лирике; он прославился как крупнейший политический поэт французской революции 1848 года. Но уже в «Песне рабочих» и в «Хлебе» бросается в глаза характерное для его поэзии революционной поры противоречие: гражданское негодование уживается в них с миролюбивыми призывами перековать мечи на орала, с надеждой на помощь народу со стороны правителей и прославлением отвлеченной «свободы мировой» в духе прекраснодушных мечтаний утопических социалистов. Сам мечтатель и гуманист, добрый и мягкий по природе человек, Дюпон легко усваивал эти идеи и постоянно колебался между признанием справедливости, неизбежности революционного насилия — и пацифистским его неприятием. Дюпон оказался в числе тех, кто восторженно встретил победу буржуазной республики 24 февраля 1848 года и сделался вдохновенным ее певцом. Ему казалось, что республика означает конец всем бедам, что она разрешит все общественные конфликты, откроет эру любви и братства между людьми и положит начало освобождению народов мира, которые сольются в одну счастливую семью. В этих прекраснодушных надеждах сказались буржуазно-демократические иллюзии, в плену которых пребывали трудящиеся массы Франции в начальный период революции 1848 года, когда, — если воспользоваться выражением К. Маркса, — им было присуще «мечтательное стремление возвыситься над классовой борьбой», и «парижский пролетариат упивался этим великодушным порывом всеобщего братства». [7] К. Маркс и Ф. Энгельс . Сочинения, т. 7, с. 18.