М. Ножкин - Точка опоры

Кипела жизнь, кипели страсти,
Всё было, в общем, как всегда.
Над встречными порхало «здрассте»,
И трепетало «досвида…».

Лишь кто-то взгляд скосил украдкой, —
Не зацепить бы, не задеть,
Остановился для порядка, —
Лежит, так надо поглядеть.

А интереса никакого, —
На что глядеть-то, милый друг?
Свалился кто-нибудь другой бы,
Такой, чтоб знали все вокруг!

Тогда б толпа, да охи-ахи,
Для разговоров тема есть!
А этот… в штопаной рубахе…
Какой-то прошлый, бывший весь…

А Человек на сером ложе
Собрался из последних сил
И в опрокинутых прохожих
Лицо бескровное вонзил.

И виновато улыбался,
Глазами по небу водил,
Как будто очень извинялся,
Что тротуар загородил.

А люди мчались — мимо, мимо,
Его спешили обойти,
Им было всем необходимо
Успеть, увидеть, ухватить…

Не опоздать, не проворонить,
Не упустить и не отдать.
Вперёд, не то другой обгонит!
Уж где там за чужих страдать…

Вперёд! Мелькают руки-ноги,
Левей-правей — свободен путь,
А этот… лёг среди дороги…
Отполз бы в сторону чуть-чуть!..

Лежит себе, коленки выгнул,
Другого места не нашёл.
Кто помоложе — перепрыгнул,
Кто поприличней — обошёл…

И чей-то голос незнакомый
Гремел в разгневанной толпе:
«Напился — так лежал бы дома,
А не умеешь — так не пей!..»

А он не пил. Не пил, ей-богу!..
Он это дело не любил,
А он устал, работал много,
Совсем об отдыхе забыл…

Лежал, недвижный и покорный,
Как будто лёг передохнуть,
И в памяти его проворно
Вся жизнь неслась… Весь долгий путь…

Мать померла от голодовки,
И в доме горе да нужда,
Отец в промасленной спецовке,
Весь почерневший от труда…

Потом завод, большой и шумный,
И не достанешь до станка, —
Росточком мал… Но мастер умный
На доски ставил паренька.

Потом уж сам учил мальчишек,
Потом любовь, потом жена,
Потом… тревожное затишье,
И огненный рассвет… Война!..

Потом окопы в полный профиль,
Сухарь, мороженый картофель,
Друзья, застывшие в снегу,
И злоба лютая к врагу.

Потом какой-то ад кромешный,
И отступленья бег поспешный,
И обороны дух стальной,
И вся Россия за спиной!

Потом атаки… Вот где страшно, —
Под пули в рост, в штыки, в ножи! —
Бывало, только в рукопашной
Решали — жить или не жить!..

И в бой плечом к плечу ходили,
А как иначе в бой ходить?
Тогда-то время находили
За друга жизни не щадить…

Потом погоны старшины,
И много, много дней войны…

Навеки в памяти остался
Тот городок в чужом краю,
В который первым он ворвался,
И раньше всех других нарвался
На пулемётную струю.

Потом госпиталей заборы,
Творят хирурги чудеса,
Потом коротким приговором
Такое грустное: «Списать»…

Потом Победа… Мир… Работа…
И высший токаря разряд…
В охоту, до седьмого пота,
Тогда трудились все подряд.

Потом уж внуки дружным хором
С утра до ночи: «Дед, купи!»
И так всю жизнь, работы — горы,
Ну где тут пить? Зачем тут пить?

Вот и сегодня — шёл со смены,
Да в магазин, да на базар,
Но стало вдруг темно в глазах…
А в цехе нет ему замены…
И что теперь жене сказать?..

Теперь уж, видно, не подняться, —
Постойте, помогите, братцы!..

И этот молчаливый зов,
Слышнее тысяч голосов,
Гремел набатом над людьми, —
Остановитесь, чёрт возьми!!!

И что-то в ком-то шевельнулось,
И в ком-то сердце вдруг проснулось,
И кто-то побежал звонить,
И кто-то щупал пульса нить…

И где-то камфара нашлась,
И валидол совали страстно,
И «помощь скорая» неслась,
Как белый ангел с бантом красным.

И врач мелькнул быстрее молний,
Раскрыл лежавшему глаза,
Потрогал пульс, вздохнул, промолвил:
«Скончался… Пять минут назад…»

Кипела жизнь, а он скончался,
Ушёл из жизни навсегда.
И город словно закачался
От огорченья и стыда!..

И сразу все остановились,
Как будто кончился завод,
Все лезли посмотреть, давились,
Старушки в стороне молились,
И головы склонил народ…

Ах, эти пять минут проклятых, —
От них порой зависит жизнь!..
Мы всё торопимся куда-то,
Мы от самих себя бежим…

В нас равнодушия микробы,
В нас безразличия черты,
А ну-ка оглянись, попробуй, —
Ужель совсем безгрешен ты?!

Каким бы ни был занят делом, —
Чужой беды не обходи,
Сегодня ты добра не сделал, —
А завтра сам добра не жди!..

Мы все — земли родимой дети,
Мы все — Народ, одна семья,
И ты, и я на белом свете
Живём не только для себя.

Еще живём для тех, кто рядом,
Об этом забывать не надо,
Об этом забывать нельзя!..

Обманули вы нас, облапошили,
Нет в вас совести, чести, стыда,
Вы — жульё, господа нехорошие,
Нехорошие вы господа…

Мы вас вовремя не уничтожили,
Вот в чём главная наша беда,
Только хватит вам злобствовать, пожили,
Нехорошие вы господа.

Ваше время вот-вот уж закончится,
Оживает российский народ,
Потому-то от злобы и корчится
Ваш бесстыжий, бессовестный сброд.

И уйдёте вы с наглыми рожами
В пустоту, навсегда, в никуда,
В никуда, господа нехорошие,
Нехорошие вы господа!..

А Россия на совести держится,
Добрым делом победы верша,
Да всё верит, всё ждёт да надеется
И шагает в века не спеша…

Отечеству насильно мил не будешь,
В какую ни труби о нём трубу…
Но если за Отчизну встанешь грудью,
Разделишь с ней суровую судьбу,
И шкуру, как последнюю рубаху,
За свой народ по лоскутку отдашь,
И жизнь свою за Родину на плаху
Не думая метнёшь — тогда ты НАШ!

Тогда твои деянья для народа
Не растворятся в суете мирской,
И не сотрут ни годы и ни моды
Твой светлый образ в памяти людской.

С самых ранних лет ну просто
Обожаю я гостей,
Особливо если гости
Из «не наших» волостей.

Забежит какой знакомый, —
Живо на ноги, родня!
Все на страже, все на стрёме,
Все — равненье на меня!

Домочадцы, гей, славяне,
Коренные москвичи,
Тети Мани, дяди Вани,
Что в печи — на стол мечи!