М. Ножкин - Точка опоры

Надо признать, что при всей политической направленности, статьи местами сделаны довольно ловко, в них вымысел незаметно перетекает в полуправду, и в чём-то они даже правдивы. Например, «Дженте» отмечает, что Шатохин «очень хороший человек, несмотря на его холодный и жестокий вид. Это честный патриот, который горячо любит свою Родину» (вот уж истинная правда!). Или: «Сегодняшняя Россия протягивает оливковую ветвь Америке Рональда Рейгана и Сильвестра Сталлоне (и это правда, давно протягивает!), доказывая, что, в общем-то, среди американцев есть честные и порядочные люди». Конечно есть, и даже много! Большинство!

В «Шпигеле» наш фильм даже хвалят за то, что он «сделан в такой блестящей голливудской манере». То, что он сделан в нашей собственной манере, «Шпигель» допустить не может. Но это всё мелочи — похвалы и упрёки, неточности сюжета и замки в Калифорнии, даже тон статей снисходительно-небрежный… Главное, чтобы мы не строили воздушных замков своего превосходства и абсолютизма, своей неуязвимости и отсюда вседозволенности.

«Шпигель»: «Злыми силами у режиссёра Туманишвили является группа американских боссов от вооружения и секретных служб, жаждущих торпедировать процесс разрядки между Вашингтоном и Москвой». Как точно и ёмко сказано! Вот только, господа хорошие, никак вы не хотите понять, что эти «злые силы» не только у режиссёра Михаила Туманишвили и сценариста Евгения Месяцева в кинофильме «Одиночное плавание», они реально существуют в жизни! Это действительно «боссы от вооружения и секретных служб». Это военнопромышленный комплекс США, который зарабатывает на военном психозе сотни миллиардов долларов, который боится разрядки как чёрт ладана, ибо сразу теряет своё могущество, теряет около 500 миллиардов долларов (по их же данным). Вот почему эти «злые силы» действительно жаждут «торпедировать процесс разрядки между Вашингтоном и Москвой». И для этого готовы на любую провокацию. Достаточно вспомнить полёты над нашей страной шпиона Пауэрса, или трёхлетней давности провокационный шпионский рейд южнокорейского самолёта над Камчаткой, или совсем недавний провокационный заход в наши территориальные воды Чёрного моря двух американских боевых кораблей… Это провокации не только против нас, это провокации против мира на Земле, против всего человечества.

Так что при всей приключенческой занимательности нашего фильма, при всей придуманности сюжета основная идея его в сегодняшних условиях абсолютно реальна. И это страшно!

Мы войны боимся, как никто, потому что очень хорошо знаем, какая это беда — война! На собственной шкуре испытали! Я, например, до сих пор помню своё трудное детство в военной Москве. Помню измученного отца, который чудом вернулся в конце 45-го, пройдя адовы крути Дахау и Бухенвальда… И все у нас помнят войну. Весь народ…

Нет, мы не боимся американцев или кого бы то ни было, но мы терпеливо ищем пути взаимопонимания, потому что лучше других представляем, что ядерная война это конец нашей цивилизации. А многие на Западе нашу терпеливую мудрость принимают за слабость и на этой несостоятельной платформе строят высокоэтажную политику.

Вот их позиция: глядите — Шатохин с гранатомётом против Рэмбо с пулемётом! Кстати, и Рэмбо, и Шатохин, то бишь Сталлоне и Ножкин, и многие другие актёры в разных странах могли бы очень многое сделать для смягчения напряжённости в мире. Они просто обязаны использовать свою популярность, так сказать, в мирных целях. «Популярность для дела мира!» вот лозунг, который должен быть на знамени всемирного актёрского братства.

В общем, хватит смотреть друг на друга сквозь прицелы. Надо действовать во имя жизни! А то ведь некому будет снимать нас в кино и смотреть наши фильмы…

1986 г.

4

По-моему, сатира и юмор на эстраде — самое трудное, самое беспокойное и самое почётное дело. Именно почётное, потому что очень немногие эстрадные артисты рискуют работать в этом сложнейшем жанре!..

Почему? Да потому, что забот у сатирика много больше, чем у певца, чтеца или жонглёра. И конечно, главная забота — репертуар. Свой репертуар. Это не модная песня, которую в один вечер исполняют сотни певцов и певиц на сотнях эстрад больших и малых городов. Это — в идеале, конечно, — твоё мировоззрение, твоё жизненное кредо, твоё сегодняшнее «я». Если этого нет — нет сатирика на сцене. Если тебе нечего сказать залу, лучше на сцену не выходить.

Если вчера человек, вышедший на сцену, уже считался артистом, то сегодня ты выходишь на сцену просто человеком. Как бы тебя ни объявили. А вот уйти со сцены можешь артистом. А можешь уйти и не артистом. За 10 минут пребывания на сцене ты должен найти со зрителем общий язык, высказать обязательно свои и обязательно интересные мысли в обязательно занятной форме, должен сделать это обязательно профессионально и своеобразно. И только услышав после выступления аплодисменты в свой адрес, можешь считать себя артистом. Но только на сегодняшний день. Завтра в жизни что-то непременно изменится. И завтрашние 10 минут на сцене ты снова должен сдавать экзамен на сатирика. И так каждый вечер! Всю жизнь!..

А чтобы вечером этот экзамен выдержать, днём ты обязан с головой окунуться в газеты и книги, сходить на новую выставку, от кого-то что-то узнать, с кем-то поспорить, кого-то убедить, кому-то доказать, что-то подглядеть, услышать, заметить. Ты обязан жить полнокровной современной жизнью, быть в курсе, идти в ногу и т.д.

И после всего этого ты приходишь к своему эстрадному автору, если сам не умеешь писать, и он, автор, облачает твои мысли в определённую литературную форму.

А после этого начинается ещё один, пожалуй, не менее важный этап творческого пути сатирика — инстанции.

В 10 инстанциях 10 человек имеют 10 различных точек зрения по одному и тому же вопросу. Безусловно, все они замечательные люди и все на своём месте, но их 10! И всех десятерых вы с автором должны убедить в своей правоте.

А нет так нет! Нет сегодняшнего репертуара, нет индивидуальности на сцене, нечего вечером сказать зрителям. А что-нибудь они слушать не будут. Они для этого слишком грамотные. И дипломы почти у каждого. И в самодеятельности они сами занимаются. И клянёшь ты последними словами свою шутовскую долю.

А зритель всего этого не знает. И не хочет знать. Он смотрит в корень: раз сатира и юмор — подавай острое и смешное! Ему, зрителю, дела нет до инстанций, до перестраховщиков, до несовременных авторов. Его точка зрения проста: есть что сказать — давай, выкладывай, мы послушаем, обсудим, а понравится — и поаплодируем. Если же нечего сказать — сиди дома и пей чай.

Вот какое это наше трудное ремесло! Но уж если ты нашёл в себе силы пройти все пороги, если не потерял чувства юмора и сохранил своё гражданское «я», если вышел на сцену заряжённым современной человеческой энергией, то будь спокоен — зритель в долгу не останется! За ним не пропадёт! Он будет дышать с тобой в одном ритме, мыслить с тобой одними категориями, мерить современность одной меркой. И смех будет, и аплодисменты будут.