Дарья Варуль - Неназванному адресату

Старинных стульев стан резной
И шкаф, где царственные книги,
С седых хранящие времен
Прикосновения великих,

Вещей и мыслей тесный круг.
Покровы ночи полусонной
И бой часов! О, этот звук
Так схож со звоном колокольным!

Там, в лабиринтах часовых,
В пыли раздробленных мгновений,
Течет особенная жизнь,
Творится в вечных муках время;

И смотрит уходящий век
С фотографических портретов,
И за окном искрится снег
В лучах искусственного света,

И чайник весело кипит,
Бодрящее готовя зелье…
О, что еще в себе таит
Музыковедческая келья?

Идет беседа не спеша.
Неловкий сон мешает взоры,
Но просыпается душа:
Она согрета разговором.

«А представьте, что Вы начертаете стих
на кленовом листе:
я ему подберу обрамление!»
Ароматом заката повеет от них –
От листа и от стихотворения.

До кленовых полотен еще
я не выросла – так,
Чтобы голос звучал
сообразно древесному шуму.
И какие слова подобрать,
и какую мне выразить думу,
Чтоб не стали потом Вы меня укорять?

Для меня этот вечер
сегодня печалью окрашен:
Завтра мне уходить
под тяжелый шершавый замок,
Долго-долго не слышать часов,
как со сказочных башен
Возвещающих полночь.
И будет мой мир одинок.

Вот кленовый Ваш лист!
И на Память его – забирайте!
Жду грядущих (обещанных!)
радостных встреч!
Но и в текстовых буднях
порою меня вспоминайте…
И простите – за все,
что уже не сумела сберечь…

И новый день не так суров,
И сердцу не нужна аптека…
Меня за что-то любит Бог,
Послав и Храм, и Человека.

И мирен дух, хотя вчера
С собой искала пониманья…
Бог возлюбил меня за то,
Что тоже я Его созданье.

Иду опять в обитель городскую.
Наполнен воздух ароматом чайным.
… А я цветы шиповника целую,
Пока меня никто не замечает.

Иду дышать свободой и любовью.
Спешу смотреть, как солнце красит крыши.
Пою о новой и блаженной доле,
Пока меня никто не слышит.

Афонская – прибежище убогих,
Казанская – Заступница! – отрада.
… А я слежу, как сходятся дороги
Во глубине кладбищенского сада.

Угрюмый вечер голову седую
Над старою оградою склоняет.
…А я цветы шиповника целую
И слез своих от счастья не скрываю.

Запахло травою на Марсовом поле, –
Вот самое время побыть молчаливой.
А помните, шли мы: и красно, и долго
Спускалось светило на грани залива.

Полоскою красной дарило и грело,
И спать уходило полоскою темной
За острова дальнего хрупкое тело,
Где чайкам внимают холодные волны.

Здесь руки мои на ветру холодеют…
Здесь камни полны человеческих взоров,
Почти над волнами шиповник алеет,
В кустарниках тянутся узкие тропы.

Под сень камышовую – скрыться от ветра!
Ведь маленькой птичке легко простудиться…
Вы верите тоже, что души бессмертны?
А грани залива могли мне присниться?

Птица светлая где-то свистит.
Легкий ветер ласкает плечи.
У окна старый клен стоит,
А в окне зажигали когда-то свечи.

Приходи, старый друг, приходи,
Мы о многом с тобой потолкуем:
Почему ноет сердце в груди,
Руки жаждут объятий, уста – поцелуя…

Из чудесного сада вернусь
В свою келью – готовиться к встрече.
Приходи и развей мою грусть
В этот теплый, корицею пахнущий вечер…

А дождь не вечен. Вечны только скорби.
Пойду, пойду неведомым путем
В зеленый сад, где утешенья скоры,
И старый клен стучится в серый дом.
Прими меня, о, царственная Анна!
Открой мне дверь в чудесную страну!
Пусть мне приютом станет
дом Фонтанный:
К его теням печальным я примкну.

Зеркала не лгут: как сутулы плечи!
У Фонтанного дома с утра безлюдно.
Кто трудился вчера до позднего вечера,
Тот сегодня спит беспробудно.

Как хорошо в ахматовском саду,
В густых и мягких
лиственных сплетеньях!
Здесь, проведя незримую черту,
Свой скорый бег приостановит время;
И старый клен колышется в окне
И на паркет отбрасывает пятна…
Забудьте же, о люди, обо мне,
Хотя бы в этот месяц ароматный.

Да, в этих вечерах над книгами поэтов,
За чашкой чая скраденных часов,
Заслушанных орландовских мотетов,
Зачитанных ахматовских стихов,

Иглы проворной маленьких движений
И сладости полуденного сна –
И жизнь моя, и смысл, и наслажденье;
И каждого мгновенья новизна
Записана на тоненькую пленку
Безмолвной памяти. И в том моя вина,
Что мне не скучно с лампою зажженной
В любое время ночи или дня.

Нет, ей не мог принадлежать рояль,
Стоящий там, в большой и светлой зале,
И клавиш невзначай не целовал
Затертый угол неизменной шали.

Какого Баха прежде Вы таили!
Так бисером дарить из рукава!
Сегодня эти звуки заменили
До срока сокровенные слова.

И неразрывным с музыкой слияньем
Наполнился поэта уголок…
Пусть мне подарит царственная Анна
На память пару черно-белых строк.