Виктор Гончаров - Стихи

…У нефтескважин под рукою
Русло грыз «Стройгэс».
А с гор
Вприпрыжку к водопою
Бросался лес.
И там, где берег сделал стойку,
Над водопадом
Стоял и всматривался в стройку
Седой Отрада.
Шел вечер.
Над изрытой балкой
Был сумрак крут,
И чавкала землечерпалка,
Вгрызаясь в грунт.
И на костре у перевоза,
Где стружек вспышки,
Там чайник пар пускал из носа
И ерзал крышкой.
Цеплялись за дорогу фары
Цепного ЗИСа.
С носилками сновали пары,
И трактор злился.
У переправы куски металла
Глотала лодка,
И черным лебедем летала
Над ней лебедка.
И тучи буйволиным стадом
Гнал ветер крепкий.
Начальник стройки над водопадом
Стоял
Без кепки.
Бросалась Белая со стоном
Камням за спины,
Боялась, бедная, бетонных
Зубов плотины.
И вдруг откуда-то оттуда,
Из тьмы и гула,
С горящим факелом девчонка
К реке шагнула,
И с этой девушкой
Какой-то
Парнишка рядом.
Отрада вглядывался в сумрак
Тревожным взглядом…
А когда тесемкой длинной
Затянул узлы рассвет,
Он по балке Голубиной
Оставлял тяжелый след.
Оставлял…
Шуршали грубо
Два армейских сапога.
Подошел…
И возле дуба
Перепелок испугал.
Перепелки, перепелки
Сразу брызнули в разлет!
Скоро солнце слоем тонким
Позолоту разольет
На узорных листьях дуба
И на грубых желудях.
Где-то паровоз затрубит
На отстроенных путях.
От трубы трава проснется,
Ветер бросится в бурьян.
Зашумит листвой под солнцем
Дуб — колдун лесных полян.
Зашумит о тех, которых
Не увидит больше мать.
Зашумит о тех, которым
Под густой травой лежать.

«Перепелки, перепелки
Сразу брызнули в разлет…»
Он сидит, и дым махорки
Петли медленные вьет.
И вдруг откуда-то оттуда,
Из тьмы и гула,
С горящим факелом девчонка
К реке шагнула,
А с этой девушкой
Какой-то
Парнишка рядом.
Отрада вглядывался в чудо
Тревожным взглядом…

Мать вышла за хлебом и мылом…
Сестренка — с утра в институт.
А он, —
«Что-то рана заныла», —
Прилег на пятнадцать минут.
Он лег и бессилен подняться,
И крикнуть не в силах сейчас.
Устало и тихо слезятся
Озера безжизненных глаз.
Пакеты, пикеты, засады…
И кровь, как сургуч на печать…
Заглядывать в окна не надо,
И в двери не стоит стучать.
Он вам все равно не откроет
Закрытую наглухо дверь.
Былые друзья и герои
Его окружают теперь.
И стены раздвинулись с гулом,
И сумрак неровности стер,
И по фиолетовым скулам
Ладонями хлещет костер.
Там сучья сухие, как порох,
Как сабли, тугие слова,
Там снова решаются в спорах
На жизнь и на счастье права.
Топырит корявые руки
Посыпанный инеем бор,
И в дерево, звонкий от скуки,
По обух заходит топор!
Заглядывать в окна не надо,
И в двери не стоит стучать…
Он снова у стен Ленинграда
Комдива ползет выручать.
…Когда это было?
Когда-то…
Он мог бы собою прикрыть
Того генерала,
Чей свято
Портрет на паласе висит.
И выглядит хрупкой и зыбкой
Дорога.
Разрыв! Не беда…
Сейчас он исправит ошибку,
Которую сделал тогда.
Вскочил он, отважный и стойкий,
И грудью закрыл,
Как в бою,
Портрет генерала над койкой —
Погибшую совесть свою.
И замертво рухнул…
Недолго
Ему до рассвета лежать.
Далекая парню дорога,
Да некому руку пожать…

Полковник черту был не брат.
Он требовал, грозя:
«Повыше ножку!»
Но комбат Сказал:
«Предел!.. Нельзя…»
Вбивает часть
Четвертый час
Шаги в асфальт крутой.
«Убил» полковник этот нас
За год перед войной…
Она пришла.
Он ждал ее,
Играя под героя.
Но в окружение попал —
И пулю в лоб себе вогнал
Он сам во время боя.
А нас оставил на авось…
«А чтоб те, гаду, не спалось
В аду, чтоб вечно не спалось,
Ни лежа и ни стоя!»
Победу он не разглядел
В разгаре пораженья.
Но выиграть наш полк сумел,
Да,
Вопреки ему сумел
Полк выиграть сраженье.
В атаку поднял нас комбат, —
Как в чудо верил он в солдат.
И полк воскрес,
И полк сумел
Уйти из окруженья!
Полковник там…
А мы живем.
Не все,
Но все-таки живем.
Целуем жен
И чарку пьем.
Пускай не все,
Но все же пьем…
Дай бог,
Поменьше нам служить,
Дай бог, подольше в мире жить!
И подороже жизнь свою,
Коль час придет,
Отдать в бою.
Не торопись,
Не умирай.
Тебя убьют,
А ты вставай!

Я рванул без стука двери —
Ветра свежая струя!
Здравствуй, песня,
Здравствуй, Тери,
Здравствуй, молодость моя!
Не узнала? Я не тот?
Лет тому прошло немало…
Твой всегда веселый рот
Улыбается устало.
Плачет мальчик, чей он, Тери?
Кто вам этот гражданин?
И ушел…
Не хлопнул дверью…
Пыль не сыпалась с картин…
Все как сон.
Но нужно верить,
Нужно видеть, нужно знать.
— До свиданья, мама-Тери,
Будь счастливой, так сказать!
Все пройдет, как не бывало,
Вытру звезды с мутных глаз.
Эй, шофер, брат, что-то вяло
Тарахтит наш тарантас!

Не каждое лето приносит
Беспечную радость удач.
Спокойная, мудрая осень
Проходит под окнами дач.
Легко отделяется крона —
Усталые листья летят.
Продрогшую спину затона
Заката лучи золотят.
Не жду ни любви, ни привета.
Молчит безучастная даль.
Мне жаль уходящее лето.
Деревья бескрылые жаль…

Дорога на Хосту…
А слева и справа
Чудесного роста
Деревьев орава.
И где-то внизу,
Самолюбия полны,
Грызут побережье
Упрямые волны.
Причалы покинув,
Там глиссер растаял…
Играет дельфинов
Горбатая стая.
Автобус, как лифт,
Майна, вира — сквозь горы!
Стоит эвкалипт
Совершенно бескорый.
Он верил — здесь юг,
Он разделся до нитки.
Но вьюга явилась вдруг
В белой накидке,
На листья легла,
И задумчиво пела,
И холодом жгла
Его нежное тело.
Он в эти минуты
Не чувствовал боли,
Он сном этим смутным
Был страшно доволен.
И лопнуло тело,
И вымерзло сердце…
Как витязь, — весь в белом.
Ему не согреться
Под вьюжною ношей.
Кричали чикалки…
И вот он засохший,
Безжизненный, жалкий.
А рядом веселый
Стоит, как ребенок,
Весь в листьях — бескорый
Эвкалиптенок.
Он выстоял зиму,
Он юный, но крепкий.
Он выстрадал зиму
В зелененькой кепке!
Под вьюгой от пения
Злой непогоды
Родилось растение
Новой породы!
Дорога на Хосту
В сплошных поворотах…
Шофер наш — он просто
Похож на пилота!
На мост, через пропасть,
И вновь вдоль обрыва…
Весенняя новость —
Цветущая слива
Нам машет ветвями:
«Дороги счастливой!»
И птицы над нами
Ватагой крикливой:
«Дороги счастливой!
Дороги счастливой!»