Сергей Завьялов - Оды и эподы

невеселой капелью на ресницах почему-то все время сухих?

ПСКОВ

и в артерии выброшенный ток русской крови теплеет не он ли тот воздух принес омовение

(Батори Иштван - легат католичества перед твердыней схизматов и этот - другой - растерянный венценосец в железнодорожном составе)

не он ли (тот ток) оросил нависший над этой рекою лица наши иначе окрасивший (не берусь передать его цвет) небосвод

но могут быть верно угаданы руки что вражду отвели

о как далеко этим током ты выброшен город подозрительных звонниц двух отречений истец

НАБРОСОК АВТОБИОГРАФИИ

в комендантский час искусанные пальцы барабанили по клавишам милого Моцарта

М.-Л. Кашниц

На исходе советской эпохи слышишь смолкла возня смертоносная угрюмых владык но что это более властное нас пеленает в серый свой плащ

Да я не видел этих искусанных пальцев лагерные гнойные раны в детстве моем уже заросли так кого ж обвинить мне в том что кисти безвольно поникли и нет сил разучить на втиснутом в бетонные стены пианино 'Красный Октябрь' эту мелодию

Ливешь ливень поит теперь эти нивы эти забурьяневшие пространства нашей послеколхозной земли

И ВОТ ВЕСЬ МИР - МОСКВА (РЕПЛИКА)

Когда Народ глагол

который значит нет

Айги

И вот весь мир - Москва где августовский свет (храни Господь собор незавершенных лиц)

Здесь август как ковчег среди Твоих дождей (но если это так то отчего же дрожь?)

Храни Господь Свой мир в кругу бульварном там где возложен венок из высохших ветвей

АВТОМОБИЛЬНЫЕ ТЕРЦИНЫ

nigrorumque memor - ignium

Horatius. Carm. IV. 12. 26.

и опять эта осень и в инее мертвые травы и рассвет к полудню все ближе

нагадай мне (кто это 'ты'?) которая станет последней

нелегко вероятно

- навсегда уходить в это серое небо

-

ты знаешь в середине пути размеры стихов все равнее все равномерней дыханье каденции глуше

так давай остановимся протри запотевшие стекла

-

и насскажи что-нибудь (смотри как пылает вон тот фантастический куст) не дай мне уснуть

* * *

и как случайное перемещение тебе вдруг невиданный (хотя ты столько раз бывал здесь) простор открыт

так обертоны голоса случайные

и хочется сказать себе любое а вымолвишь надежда

и покачнутся в глазах закрытых благоухающие липовые парки родины и отечества поемные луга и в воздухе сыром крестьянский разговор разносится

это пока слова сложились и нескованно стоят стихи: произнеси их

ПАСХА. КУРЕМЯЭ

монастырь ложно-русский словно в осаде подснежников у подножья стволов в лесу оккупированном

как назвать мне прорыв этот (да и прорыв ли) не лукавя душой не кривя

- *

ведь не навернулась слеза ни на одном повороте шоссе с росшими веками оградами

из выкорчеванных валунов

и не заклокотала привычно гневная, при переезде границы финнофилия

и родник чудотворный пощечиною горящей обиды не остудил

- *

но что же тогда этот (впервые) рассвет этот ковш у святого колодца эти тучи дождь источающие на обратной до спазмы сердечной такой нежеланной дороги

и под колокольный с вещами в набитый автобус - *

О Восточе Востоков

ЗВЕЗДЫ УЖЕ ДАЛЕКО ПРОДВИНУЛИСЬ (1989-1994)

* * *

вспоминай этот день засыпая и во сне удаляясь

в середине а может и позже болью знобящего срока

этот день в первом летнем дожде укрывавший нас

- *

не возвращайся назад поленаясь в забытье беззащитно-безгрешно

ведь это небо как оно развернулось тогда словно впервые

а до него эта жизнь куда не пройти не помочь

- *

о вечный укор мне ты разве не знаешь как мстили золотокудрые бесы язычества хрупким счастливцам бедным героям моих любимых поэм разве не знаешь что быть любимым так страшно под этим смертельным для нас и отчаянным небом

* * *

labuntur anni

Horatius. Carm. II. 14. 2

все равно на каком языке но вот произносишь эти слова а тут этот ветер он штору колеблет и так зябко становится

так спасибо же ей этой пронизывающей трезвой струек Что вспомянутым словом вот так пробудила

ведь чем дальше больнее любить этим сердцем вот время придет и ему и может быть скоро погрузиться в бесслезную ночь

НОЧЬ ПЕНЕЛОПЫ

Astra de dh probbehke

'Звезды уже далеко продвинулись' Телемах с рабами прибирает в той страшной комнате Там лежат вперемешку эти глупые нагловатые парни - мои 'женихи' перевернутые столы битая посуда куски жареного мяса

Его запах и запах разлитого вина перебивает запах крови

Должно быть особенно страшны полиловевшие лица несчастных крикливых потаскушек Что ему стоило их пощадить?

'Звезды уже далеко продвинулись' Одиссей ровно дышит За двадцать лет волосы на его груди стали седыми веки распухли от соли от раскаленного белесоватого неба

Скоро рассвет Он спит жаль Может быть он бы стер мне слезу как тогда двадцать лет назад в нашу брачную ночь

* * *

встань прислонись я лучше хочу рассмотреть тебя остановив к этой белой стене

лист виноградный упал и засох у тебя под ногами

помоги мне остаться невредимым для больно разящего света у этой стены гурзуфской уличной еще татарской стены

пальцем коснись штукатурки ее с трещинами с муравьями

я прошу тебя не шевелись эти блики теней виноградного дерева так коварны словно они а не я близки с тобой

в день этот в этот жаркий такой поутру день единственный отразившийся выраженьем на твоем таком бессмертном сегодня лице

САРАНСК - ЧЕТВЕРТЫЙ РИМ (ЭЛЕГИЧЕСКИЕ ДИСТИХИ)

На небо строем пошли они

К. И. Галчинский

В небесное отечество отправились они и там они солдаты те жертвы Еллинов мученики сгоревшие в Пергаме крепкостенном И вот за это Рим дано им основать

Так в часы когда препона нет отчаянию и материя перекрученной простыней сжимает шейные хрящи неземная взору открывается дорога O XAIPE EKTOP XAIPE O AINEIA* сторожа достойных в смерти

В небесное отечество отправились они и нас зовут и за это с Городом все у них в порядке

так и тебе ну выбери его

ведь основанью Рима в Элизейской дали нет скончанья

СORVUS CORVUS*

и огнемощный орел никнет сонный, никнет на Зевсовом скиптре, быстрых роняя чету крыльев долу.

Пиндар в пер. Вяч. Иванова

О как короток даже солнечный этот декабрьский день бесснежный и облака над заливом перьями-крыльями

Вот и взлетел ночи ворон взлетел нет это смерти ворон взлетел и крыльями бьет и бьет

Ты забудешься; в мае листва зелень травы а дальше если удача то плотный прибой черноморский но пульсирует сердце и траурный ворон летит пусть незаметно пусть точкой у горизонта неразличимой почти

Ты можешь лгать себе и обольщаться то легким вином то плотью цветущей но нету укрытия от ужас несущего свиста рассекающих иссекающих воздух ли время ли крыл

Снова канун Рождеству Петергоф году конец декорации те же но этой нависающей с угасшим последним небесным пятном ночью ты явственно слышишь как приближаясь летит и не Пиндаров орел а ворон угасанья и смерти