Эдгар По - Собрание сочинений в четырех томах. Том 1

ГИМН НЕСЭСИ

«Дух! ты, кто в высоте,
Там, где в эфире ясном
Равно по красоте
Ужасное с прекрасным!
Где твердь завершена,
Где грань орбитам звездным,
Откуда плыть должна
Звезда назад по безднам!
Где твой предел святой,
Незримый лишь кометам,
Наказанным судьбой
За грех пред вечным светом,
Несущим пламя в даль,
Луч алый преступленья
И вечную печаль, —
Вовек без промедленья!
Мы знаем: ты — во всем!
Ты — в вечности: мы верим!
Но на челе твоем
И тень — мы чем измерим?
Друзья весны моей
Хранили убежденье,
Что вечности твоей
Мы, в малом, отраженье [180]
Но, все, как ты решил;
Звезда моя далеко,
И путь ей меж светил
Твое казало око.
Здесь мне мечтой взнестись
К тебе, что — путь единый:
В твою святую высь
Или в твои глубины.
Твой рок мне возвещен
Фантазией священной, [181]
Пока не станет он
Открыт для всей вселенной!»

Царица смолкла, скрыв лицо глубоко
Меж стеблей лилий, пламенного ока
Не в силах снесть (в эфире мировом
Звезда, дрожа, была пред божеством);
Не шевелилась, даже не дышала, —
И некий Голос, высший, слышно стало, —
Грохот молчанья, без границ, без мер,
Что мы признали б музыкою сфер.
Наш мир — мир слов, и мы зовем «молчаньем» —
Спокойствие, гордясь простым названьем.
Все звуки издает в краю людей
(Есть даже голос у земных идей).
Не то в иных возвышенных мирах,
Где голос рока повергает в прах,
Под алый ветер, бьющий в небесах.

ГОЛОС

«Пусть есть миры, орбиты чьи незримы [182]
Что лишь единым солнцем предводимы,
Те, где безумие — моя любовь,
Где гнев мой внятен только через кровь,
Чрез гром, землетрясенья, бури в море
(Путь гнева моего встречать им — горе);
Пусть есть миры, где солнце лишь одно,
Где время помрачать века должно! —
Но на тебе горят мои сиянья:
Неси мирам мои предначертанья;
Покинь покой кристального жилья!
Сквозь небо ты и вся твоя семья,
Как луциолы полночью в Мессине, [183]
К далеким звездам путь вершите ныне!
Святые тайны разглашать в мирах,
Грядущих гордо! Стань и грань и страх
В сердцах, где преступленья, — чтоб созвездья
Не дрогнули в предчувствии возмездья!»

Царица встала. Небосвод ночной,
Шафранный, ярок был одной луной
(Как на Земле, где, в песнях паладина,
Единая любовь с луной единой).
И как луна встает из облаков,
Царица шла от алтаря цветов
К дворцу, на высь, где день мерцал, слабея, —
Еще не покидая Терасеи. [184]

Была гора с вершиной из эмали
(Пастух такие в лиловатой дали,
Проснувшись ночью на ковре из трав,
Туманно видит, веки чуть разжав,
Когда он шепчет: «будь мне легок жребий!»
А белая луна — квадрантом в небе).
Была гора, чью розовую высь, —
Как стрелы башен, что в эфир взнеслись, —
Зашедших солнц еще слепили очи,
Тогда как в странном блеске, в полдень ночи,
Луна плясала; — а на выси там
Многоколонный возвышался храм,
Сверкая мрамором, чье повторенье
На зыби водной, в прихоти движенья,
Вторично жило жизнью отраженья.
Из звезд падучих [185] сделан был помост, —
Тех сквозь ночной эбен летящих звезд,
Чья серебром рассыпанная стая
Жильям небес поет хвалу, блистая.
На световых цепях был утвержден
Храм: диадема над кольцом колонн.
Окно, — алмаз огромный, — было вскрыто
На куполе, пред пурпуром зенита.
Лет метеоров, режа высоту,
Благословлял всю эту красоту,
Когда не застил блесков Эмпирея
Тревожный дух, на скорбных крыльях рея.

Взор серафический в алмаз окна
Мог различать, как сны морского дна,
Наш мир, одетый в плащ серо-зеленый;
Над гробом мертвой красоты — колонны; —
И ангелов изваянных, что взгляд
Из мраморных гробов в эфир стремят; —
И в темных нишах строй ахейских статуй,
Детей мечты, когда-то столь богатой; —
Тадмора фриз; — в Персеполе [186] ряды
Дворцов и башен; — Бальбека сады; —
Гоморры [187] пышный блеск (о! волны грозно
Идут на вас, но вам спасаться поздно!).

Звук веселиться любит ночью летней:
Так в Эйрако, [188] — в час сумерек приметней, —
Священный ропот волнами входил
В слух мудрецов, следивших бег светил,
И так же входит в слух того, кто ныне,
Задумчив, смотрит в дальний мрак пустыни,
И звуки тьмы, сходящей с вышины,
Так осязательны и так плотны! [189]
Но что это? — вот близится, — и это —
Мелодия, — вот крыльев трепет где-то, —
Вот пауза, — звук вновь, — аккорд в конце.
И Несэси опять в своем дворце.
От быстрого полета, нежно-алой
Покрылись краской щеки, грудь вздыхала
Прерывисто, и лента, что вилась
Вкруг стана нежного, — оборвалась.
Она ждала, переводя дыханье,
Окликнув: Занте! — Дивное мерцанье,
Ей золото волос поцеловав,
Уснуть не в силах, искрилось, как сплав.

Шептались гармонически растенья,
Цветок с цветком и с веткой ветка, пенье
Ручьев пленяло музыкой ночной,
При звездах — в рощах, в долах — под луной.
Все ж от вещей молчанье шло незримо, —
От волн, и трав, и крыльев серафима;
Лишь музыка, что мыслью создана,
В лад нежных слов звучала, как струна.

ПЕСНЯ НЕСЭСИ

Под жасмином, под маком,
Под ветвями, что сны
Охраняющим мраком
Берегут от луны, —

Лучезарные сестры!
Вы, кто взоры смежив,
Чарой пламенно-острой,
Звездам шлете призыв, —

Чтобы им опуститься
К вашим ликам на час,
Словно взором Царицы,
Призывающей вас, —

Пробуждайтесь, хранимы
Ароматом цветов:
Некий подвиг должны мы
Совершить в царстве снов!

Отряхните, ликуя,
С черноты ваших кос
Каждый след поцелуя
В каплях утренних рос!

(Ибо ангел не в силах
Без любви жить и час,
И заря усыпила
Поцелуями вас!)

Встаньте! С крыльев стряхните
Рос чуть видимый гнет:
Их прозрачные нити
Ваш замедлят полет.

След любовной истомы
Свейте, свейте в конец!
В косах — блеск невесомый,
Он для сердца — свинец!

* * *

Где Лигейя? — Далеко ль,
Кто прекрасней всех дев,
Чей и помысл жестокий
Переходит в напев?

Или ты пожелала
Задремать в куще роз?
Или грезишь устало,
Как морской альбатрос, [190]

На полночном молчаньи,
Как на воздухе он,
Внемля в страстном мечтаньи
Мелопее времен?

* * *

Знаю! где бы Лигейю
Ни сковала мечта,
Та же музыка с нею
Неразрывно слита.

Ты, Лигейя, смежаешь
Много взоров мечтой,
Но, уснув, ты внимаешь
Песням, сродным с тобой, —