Николай Туроверов - «Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы

В богатстве, в знатности, на воле
Легко текли мои года,
И вот, над этой легкой долей
Взошла заветная звезда.
Всех выше звезд и между ними
Крупнее, ярче и ясней ―
Ее сияющее имя;
Небесный свет ее очей
Мне заменил и жажду славы,
И край родной, и всех друзей,
И всех родных, и все забавы
Счастливой юности моей.
Любовь моя! Душа молилась
Одной тебе… И, наконец,
Мне вся вселенная открылась
В тот день, когда ты согласилась
Идти со мною под венец.

Я помню, помню день волненья ―
Свой неожиданный конец,
Веселый вечер обрученья
И блеск обмененных колец.
Родных радушные приветы,
И рог, осушенный до дна,
И благосклонные приметы
Гостей, веселых от вина.
И вдруг, не знаю кто, при свете
Свечей, горевших вдалеке,
Печальным голосом отметил
Пятно у мужа на руке.
И я, и все узнали сразу
Пятно, разросшееся вкось,
И слово страшное ― проказа,
Как гул подземный, пронеслось.
И я запомнил ― прокаженный ―
И буду помнить до конца
Животным страхом искаженный
Весь облик милого лица.
Конец всему! Одни дороги
Узнали, что я пережил,
И на родительском пороге
Меня никто не проводил.

Кого люблю, тех испытую!
Так обещал когда-то Бог.
И вот, мою любовь земную
Он лучше испытать не мог.
Всему конец! Страшнее смерти
Отчаянья бессильный гнев,
Но я познал сиянье тверди,
Отчаянье преодолев;
Познал, что в жизни есть иное,
Еще незнаемое мной ―
Возвышенное и простое,
Как это небо голубое
Вслед за промчавшейся грозой;
Что все пройдет, как дым летучий,
Что есть всему законный срок,
И в новой доле ― самой лучшей ―
Теперь я нищ и одинок.

Здесь видели когда-то Креза
Вокруг лежащие поля,
Хранит здесь кости и железо
Все поглотившая земля.
Во имя праведной свободы
Она не терпит суеты, ―
Что ей погибшие народы,
Когда опять цветут цветы,
И тот же вольный ветер веет,
Как над Элладой веял он,
И так же счастливо синеет
Анатолийский небосклон.

Всему есть свой черед и мера!
Ты видишь римский водоем,
Но нимфы не живут в пещерах
В любимом городе своем.
Суровой мудрости корана
Страна покорна и молчит,
Евангелие от Иоанна
Уже давно здесь не звучит.
Со мной живут одни лишь змеи
Средь этих выжженных камней, ―
Меня бездомней и беднее
Ты не встречал еще людей.
Но, внемля голосу пророчеств,
Познал я тайны бытия,
И нет прекрасней одиночеств,
Чем жизнь свободная моя.

Тебя влечет еще отчизна,
Манит родная сторона, ―
Давно оплаканная тризна
Ужель тебе еще нужна?
Что ты найдешь в стране печальной,
В твоей стране среди снегов?
Зачем ее холодной тайной
Твоя отравлена любовь?
Зачем ты ждешь ее ответа,
Когда ты должен быть ничей,
Как этот ветер иль как этот
Журчащий весело ручей.
Что надо жизни человечьей?
Что ищешь ты? Тебя здесь ждет
Мое вино, и сыр овечий,
И черный хлеб, и дикий мед.
Живи со мною на свободе
И пей из кубка моего
За жизнь, в которой все проходит
И не проходит ничего».

И я пригубил полный кубок,
Но сразу дрогнул небосклон, ―
Вино как яд ожгло мне губы,
И я слыхал сквозь крепкий сон
Каким невыразимым криком
Я закричал ему в ответ:
«А я рожден в просторе диком,
В стране, которой лучше нет!
И я не помню свое детство
И мирный лик своей страны, ―
Я только помню с малолетства
Огонь бессмысленной войны,
Войны слепой, междоусобной,
Где брат на брата шел, когда
Слились в единый плач надгробный
Испепеленные года.
Я помню страшное начало ―
Как вышел я его встречать,
Да те слова, что мне сказала
Благословляющая мать:
Иди, мой сын, иди смелее!
И жизнь моя уйдет с тобой,
Но будет мне еще больнее,
Когда останешься со мной.

Любовь! Ты знаешь, что такое
Ее животворящий пыл?
И все живое, все земное
Любил ли ты, как я любил?
Когда душа уже не знает
Кому доверится, любя,
Когда весь звездный мир сияет
Лишь над тобой и для тебя,
Когда земля с тобою дышит,
И нет на свете никого,
Кто не поймет и не услышит
Биенья сердца твоего.
Любовь! Но выше всех любовей,
И бескорыстней, и сильней,
Влекущий зов отцовской крови
И крови матери твоей.
Познал я горечь всех скитаний,
Чужую жизнь и чуждый кров,
Все униженья подаяний
У европейских берегов.

Я видел смерть. Быть может, снова
Ее увижу; но клянусь ―
От прародительского крова
Я никогда не откажусь
И ни на что не променяю
Средь самых черных, страшных дней
Свою любовь к родному краю
И верность родине моей.
За горсть земли из той долины,
Где некогда стоял мой дом,
Готов отдать я все равнины
И все леса в краю чужом.

Я древней мудрости внимаю,
Но верю мудрости живой, ―
Я до сих пор еще не знаю
Откуда ты и кто такой?
Я внял тебе! Внимай мне тоже
О дальней родине моей
И знай, что нет страны моложе,
И человечней, и нежней;
Что ясен путь ее извечный,
Что ей нельзя с него свернуть,
Когда над ней сияет Млечный,
Единственный на свете путь;
Когда ведет к всемирной лире,
Сквозь кровь, сквозь муки и гроба,
Ее единственная в мире ―
Неповторимая судьба».

Не в каком-то дальнем царстве,
А в Российском государстве,
Средь пяти земных морей
И не считанных полей,
Средь песков, как снег, зыбучих,
Средь лесов, как ночь, дремучих,
Ближе к югу, у реки,
Где гуляли казаки,
Где стоит престольный Киев,
Переживший всех Батыев,
Покаравший кровопийц,
Душегубов и убийц
Православного народа,
Где жива еще порода
Гусляров-богатырей, ―
Там, среди моих степей
На безыменной реке
Дед живет в зимовнике,
И легка к нему дорога
Для того, кто верит в Бога,
И кто родину свою
Не забыл в чужом краю.

Из бочонка хмель медовый
Разливает дед бедовый,
Разливает и поет:
Бог кого-то принесет
К нам сегодня на веселье;
Что нам думать о похмелье,
Ну-ка, братцы ― чок да чок,
Пропускай живей глоток!
А вокруг сидят вояки,
Посиневшие от драки
С басурманином врагом,
Задолжавшие кругом,
Всех пиров посудобойцы,
Развеселые пропойцы,
Запорожские усы,
Побуревшие носы.