Илья Британ - Богу

От сна я песнями разбужен,
Во мне — отчаянье глубин:
Я — нить холодная жемчужин,
Я — окровавленный рубин.

Я — гулких эхо вереница,
Я — тень из мрака и огня.
Всё, знаю, сон, «о мне он снится,
Блистая, плача и звеня!..

Люблю, люблю тебя, — не спорю:
Рассудком, сердцем — всё равно…
Не знаю, к счастью или к горю, —
Об этом ведать не дано.

Я не живу, я в жизнь играю
И век свой даром загублю.
В тебе себя я презираю,
В себе тебя до мук люблю!

Как хорошо, что далека ты,
Что близких нет к тебе дорог:
Ведь, только нищие богаты,
И тем, кто грезит, близок Бог…

Иду к тебе в тумане сизом,
С мечтою вечно молодой,
С моим навязчивым капризом,
С моей обманчивой звездой…

Моя любовь — любовь угрюмая,
Тоской отравленный цветок:
Хочу любить тебя, не думая,
Но голос разума жесток.

В кого, во что теперь я верую?
О ком пою? Кого бужу?
Кляну я землю нашу серую,
А уходить — не ухожу…

Хочу уйти, моя любимая,
Хочу и знаю новый путь:
Я — жажда грёз неутолимая,
И жаждет Бога эта грудь…

Но ты? Идти моей дорогою
Ты хочешь? Можешь? — дай ответ…
И ждёт его с больной тревогою
Плененный вымыслом поэт.

Моя любовь? Ведь, ею спаяна
Глухая цепь тоски по той,
Чей взор горит печатью Каина
И блещет жуткой красотой…

Вчера был день так светел,
И жизнь была легка:
Тебя случайно встретил,
Смотрел издалека.

Сегодня ненавидел
Себя и жизнь, и всех:
Нигде тебя не видел,
И горек был мой смех.

А завтра чем отмечу
Страницу дневника?
Господь, пошли мне встречу
Опять… издалека!..

Ты проходила с кем-то мимо
Сурово, грустно, не спеша.
Какими грёзами томима
Твоя лазурная душа?

Слетела дума; ты очнулась,
Ресницы дрогнули слегка,
И чуть заметно покачнулась
Твоя бесстрастная рука.

Вокруг народ. Кругом шумело.
Но мне казалось это — храм:
Моя душа молитву пела,
Желал упасть к твоим ногам.

Уста твои опять молчали.
Я поклонился. Ты прошла.
Во мне — безумие печали,
И Смерть глядит из-за угла…

Смотрят так немые фрески
Вдаль из пламени веков.
Строгий лик; в ушах подвески
Из угасших жемчугов;

Губы — две змеи кровавых;
Смерть кивает из глазниц;
Что-то жуткое в суставах,
Как у злых и хищных птиц;

У индийского корсажа
С ядом вычурный стилет.
Вся — молчанье. О, когда же
Ты шепнёшь мне: «Да» иль: «Нет»!

«Нет», — и Смерть взойдёт на ложе,
Как последний грустный друг;
«Да», — умру я, знаю, тоже,
Но с тобой — от сладких мук…

Не договаривай! Мне стало вдруг так жутко:
Во всём, что сказано, таится грозный миг.
Любовь загадочна, нежна, как незабудка,
И недоверчива, как Смерть, её двойник.

Я верю, милая, всему, что в нас незримо
Грустит с улыбкою, неведомо о чём:
То — голос Вечности, то — слёзы херувима,
То — небо светится лазоревым лучом.

Но речи смертные попыткой дерзновенной
Сказать заветное убьют сердечный зов…
Не договаривай! — И тайна всей Вселенной
Тогда откроется, понятная без слов…

О, встреча душ! По мысли Бога,
Иль это шутка злых планет, —
У нас была одна дорога,
И шли мы рядом много лет.

Но кто-то там за облаками,
От скуки, в злобе иль смеясь
Порвал холодными руками
Сердец таинственную связь.

И вот мы врозь уйдём куда-то,
И с каждым будет на пути
Печаль последнего заката,
Тоска последнего прости.

Мой путь далекий мне неведом,
Влечёт незримая судьба,
Быть может, к солнечным победам,
Быть может, к смерти, как раба,

Безмолвна и твоя дорога,
И тайну вещую хранит:
Увидит слёз и горя много
Её загадочный гранит.

Мой друг любимый, уходи же
И помни, что любя, грустя,
Мы снова встретимся и ближе,
Но много, много лет спустя.

О, встреча душ! Судьба ли, случай
Роднит навеки, — всё равно:
Понять узоры их созвучий
Земному сердцу не дано…

Мы ярко грезили, мы верили в порыв,
Но грустью тайною окутан был наш путь,
И что-то умерло; и ты, глаза открыв,
Узнала правду всю? — Скорей её забудь!

Друг другу близкие — враги мы; и не раз
Тоскою, злобою моя томилась грудь;
Огонь любви моей был чёрен и погас;
Я растоптал его? Я? — Смейся и — забудь!

Отрады не было, и дума, как кинжал,
Вонзилась в душу мне… Поймешь когда-нибудь,
Как ненавидел я и как я обожал…
Поймешь ли, милая? Пойми и — позабудь!..

Читай письмо моё читай его до боли,
До слёз неведомых читай его, мой друг,
Чтоб сердце грешное на части раскололи
Слова правдивые, рожденные из мук!..

Дорогу трудную ты в юности избрала,
Во имя подвигов страданья: путь не нов,
Но до конца его дошло счастливцев мало,
Желанья темного в себе не поборов.

Когда мы встретились на том пути тернистом,
Пути единственном, который к Богу вёл,
Я опечален был; в твоем же сердце чистом
Звучал так радостно неведомый глагол.

Любовь, иное ль что влекло друг к другу, право,
Не знаю, милая, но жили мы одним,
И оба верили, что свято, не лукаво
Заветы вечные до гроба сохраним.

Душа изменчива! Дойдя до половины
Пути далекого, — он был суров и крут, —
Ты вдруг припомнила и рокот соловьиный,
И сад сиреневый, и лес, и томный пруд.

И негу знойную, которою колдуем
Мы душу грешную, и сердца верный яд,
Любовь ревнивую с игранным поцелуем, —
Ты всё припомнила: и ты ушла назад.

Но муки светлые сожгут туман, в котором
Ты так покоишься, дыша обманом чар,
И сердце страстное измучится укором,
И сны любви твоей похитит злой кошмар.

Вернешься к прошлому, покорна Божьей воле,
Порвав в отчаяньи хмельной и лживый круг! —
Читай письмо моё, читай его до боли,
До слёз неведомых, о, мой несчастный друг…