Анна Брэдстрит - Поэзия США

Молю — се на мольбу дерзает персть! —
Помилуй, призри, только не презри.
Своей пылинке дай уста отверзть
И тем ей жизнь для гимнов подари,
И не считай ее огрехов. В них
Она не вся же, в упущеньях сих.

Лиши, Господь, пылинку немоты,
Води ее пером и дай сказать,
Что сущий — Ты, что дивносущий — Ты
И — что́ в Тебе ни есть — всё Благодать.
Дабы вся тварь, ликуя о Творце,
Сияла, точно яхонт на ларце.

Что за Любовь к Тебе, какой не стать
Твою же Бесконечность счесть своей,
Пусть даже зрит — себе самой под стать —
Конечность в Бесконечности Твоей?
Как? Божеству ли пребывать в плену,
Взяв человечество Себе в жену?

Любовь безмерна! Небеса залив,
Их преполняя, через край течет;
Спасаемым явив надежд прилив,
Ад затопляющу волну влечет,
Где чрез Тебя ж кровоточеньем вен
Мы гасим огнь, что нам уготовлен.

О! Я в Любви бы сердце потопил!
Зажег Любовью б — да в Любви живет!
Но нет! Устал я, и угас мой пыл,
Мой огнь не огнен, а Любовь — что лед!
Ничтожна мерой, сутью холодна.
Господь, раздуй ее! В Тебе она.

Твое ль я злато? Твой ли кошелек?
Монетный ль двор мне жизнь судил иметь?
Старателем отыскан ли в свой срок?
А вдруг под позолотой — просто медь?
А ну как мягок пробный камень Твой,
Не распознавший ложный золотой?
Ужель на мне божественный чекан —
«Аз есмь!» оттиснул Ты и облик Свой?
Не разгляжу; глаза замглил туман —
Будь мне стекло и зрение утрой!
Коль отлит образ Твой в моих чертах,
Я — ангел золотой [4] Ангел — старинная монета. в Твоих перстах.

Господь, соделай душу мне доской —
Да просверкнет подобие Твоё
И Слово на поверхности мирской,
На ждущей Бога плоскости ее.
Ты — клад мой, я — Твой вклад. Сему итог:
Тебе я ангел стану. Ты мне — Бог!

Я зрел, благодаря зодейству сфер,
Как вне земли злаченый путь пролег,
Соединив, прямой черте в пример,
Златой Чертог и низкий мой порог.
Светла стезя златая, и на ней
Хлеб жизни зрел я у своих дверей.

Певала птица райская в раю,
Посаженная в клетку (мню свой труп!),
И пищу вдруг отринула свою,
Поскольку плод запретный стал ей люб,
И в небесах она узнала глад,
Сбирая жалки крохи невпопад.

Увы, о птица бедная! Беда!
В твоих полях душе ли пища есть?
Стучись хоть в двери ангелов — всегда
Пуста посуда, хлеба душам несть.
Увы! Прельстительного мира корм
Не даст тебе ни крошки на прокорм.

Уныла участь! Но пресек Господь
Клубленье алчных и мирских потреб.
Решил пшеницу чистую смолоть,
И Божий Сын дарован нам, как хлеб!
Се жизни хлеб из ангеловых рук
На твой голодный стол был явлен вдруг.

Замес ли Божий и Его ль припёк
На стол тебе с благих небес пришел?
«Прииди и яди! — не он ли рек? —
Се хлеб твоей душе я произвел.
Сей нежен даже ангелам десерт,
Но вниждь, бери и ешь. Бог милосерд!»

О! Божья каравая Благодать!
Но душ греховных мал к ней интерес.
На помощь, ангелы, — переполнять
Она способна чашу и небес.
Се жизни хлеб воззвал в моих устах:
«Ешь, ешь, душа, и не умрешь в веках!»

Воззритесь, взор подъяв в небесну марь,
На Вознесенье — диво в небесах;
Скудельный прах и он же Славы Царь
Вознесся в славу и отринул прах!
Персть обрела бессмертье — всякий зрит —
И ангелов стремительней летит.

Был небосвод лазурен и высок,
Когда на крыльях ветра Он вспарил
И унести в блистающий чертог
Себя лазурну облаку рядил.
Князь Тьмы пустить поостерегся стрел,
Когда Он пролетал его предел.

Не в колеснице по-над суетой,
Не во громах, как Илия-пророк,
Но лестница в зенит была златой,
И каждый яшмою блистал виток;
Под каждый шаг ложился камень-злат
И вел в пречуднейшую из палат.

Мне чудится, я зрю, как райский сонм
Во славе сил стремится встречь Ему
Под ликованье труб, музыки стон,
Сопутствуя Взнесению сему,
Мешая пенье с музыкою сфер —
И в каждом гласе сладость выше мер.

Хвалимо вознеслося Божество
Во славе труб к златому алтарю.
Так славьте, славьте, славьте же Его,
Осанну пойте нашему Царю,
Вздымайте притолоку, шире дверь —
Се Славы Царь восшествовал теперь.

Высоко ль Ты, Господь, реки мне сам,
И быть ли тут внизу мне без Тебя,
И правда ли, Ты — сладость небесам.
О! Быть бы мне с Тобой! Тебя любя,
На перьях даже ангеловых крыл
К Тебе я, Боже, разве б не вспарил?

Дай мне Твои крыла, и полечу,
Пером Твоим и верой упасен.
Я перья оперить свои хочу,
Господня Слова ветром вознесен.
К Тебе в чертоги вознесусь сии
На мощных крыльях, перья их — Твои.

О, что есть человек? И что есть я,
Кому Ты дал закон — златую нить
Для мыслей, слов и дел? О Судия!
И по нему ж Тебе меня судить.
На небеси Твой суд честной идет,
Взыскуя с тех, кто на земле живет.

Как день мой каждый ангелы, Господь,
Тебе представят — скверным ли, благим?
В присяжных кто? И правомочна ль плоть
Как жалобщик? Давай определим.
Виновен я иль прав? Как скор разбор?
И разве существует приговор?

Тут снисхожденьем места не сквернят,
Мздоимства же и крючкотворства несть,
Лжецы, сутяжцы дела не темнят —
Суд правый судоговорится здесь!
Закон безгрешный грешные дела
Рядит без предпочтения и зла.

Судья тут — Бог. В защитниках — Христос.
Дух Святый же — в секретарях суда.
Во стряпчих — ангелы. И всяк принес
На Библии присягу. Тут всегда
Дела вершит божественный закон.
Строг приговор тут и не предрешен.

Смутись, душа! Гляди — приговорят!
Взяла ли ты в ходатаи Христа?
Не ошибается сей адвокат,
Чиста его защита и проста.
Он вступится, печальник всех людей,
Хоть в подзащитных гнусный греходей.

В том не бесчестье — честь! Он благ и прав!
И не в ходу Habeas Corpus [5] Habeas Corpus — принятый в 1679 г. закон о неприкосновенности личности, предписывающий, что арест должен быть в установленный срок санкционирован судом как законный акт. тут.
Он сам, коль надо, должный вносит штраф.
А бес — в истцах — проигрывает суд.
Тут платы не берут, а возлюбя,
Sub forma pauperis [6] В обличье бедного (лат.). за тебя.