guru1 - Пираты Флибусты (часть первая)

Потом снов раздался Голос:

- Vagrant global-status!

- Vagrant port!!

- Vagrant reload!!!

- Vagrant resume!!!!!!

И голос мёртвого Старого Бродяги прохрипел:

- Спасибо, Хозяин! Приступаю к выполнению миссии!

Впервые пираты дружно пожалели о том, что на их корабле нет ни одного, пусть и завалящего, священника…

И после абордажа заставили Чтеца всю ночь, пока они устраивали тризну, читать громко и нараспев все известные ему священные тексты…

  ***

Из записок Чтеца:

  СТИХОТВОРЕНИЕ, ОСТАВЛЕННОЕ В АЛЬБОМЕ ЧТЕЦА КРАСАВИЦЕЙ ИЗ ДАЛЁКОЙ ХОЛОДНОЙ РОССИИ  

Я не знаю, что со мной случилось:

В гладь воды случайно посмотрела –

Пышущим здоровьем я лучилась,

В отраженьи ж будто захирела.

Где грудя почтенного размера?

Где бедро как ветка баобаба?

Бледная морская лимфатера,

Криль поганый вовсе, а не баба!

Жиденькие волосы, рыжея,

Обрамляют измождённый облик.

Господи! Да я же - Лорелея!

Но небес не слышен грозный отклик.

Не хочу я этого косплея!

Срочно тело русское верните!

В отраженьи грустно Лорелея

С гребня тянет жиденькие нити...

***

  ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ

На Тортуге готовились к празднованию Дня Независимости.

Мероприятие это всегда отличалось широтой, массовостью и безудержным весельем, что, в понимании пиратов, сводилось к трём вещам: обильным возлияниям, обильной пище и, если позволяли силы, обильными же контактами с местными и понаехавшими дамами.

Примерно за полгода до начала торжеств из портов всего обитаемого мира выходили баркентины, осевшие под тяжестью нежных красавиц и их туалетов по самую ватерлинию. И неспешно двигались к Тортуге, создавая ажиотаж предвкушения среди береговых пиратов и напряжение, стремящееся к скорейшему разрешению, на самих транспортах.

Но дамы, всё-таки, были на третьем месте.

А на первом и втором - выпивка и еда. Их пираты обсуждали по римскому обычаю на форумах - открытых площадках, где любой пират, и береговой и корабельный, и старый и молодой, и здоровый и не очень, мог свободно высказаться о том, что он пил и ел в своей жизни, как в пиратской, так и до того...

Пираты готовили цветистые речи заранее.

Многие из них, выползшие из клоак Вероны или подземелий Парижа, из трущоб Лондона или Санкт-Петербурга (что в России), из притонов Бангкока или Киншасы, понятия не имели в допиратской жизни о том, что еда - это не протухающие объедки из сточной канавы, за которые нужно насмерть драться с бродячими псам, а нечто нежное, ароматное, воздушное, тающее во рту, а не в руках...

Они не представляли, что напитки не обязательно готовить из наплёванного индеанками в кувшин пережёванного кактуса или из гнилой брюквы. Некоторые, особенно выходцы из России, раньше считали, что "царская водка" - это оглушительной крепости напиток, а не смесь азотной, серной и плавиковой кислот... И требовали налить им на три пальца во всех портовых кабаках.

Главная для пиратов проблема состояла в том, что под влиянием пиратских форумных фантазий администрация Тортуги год от года поднимала планку мероприятия. И увеличивала требования к гостям и участникам.

Губернатор издал указ, в котором пиратам предписывалось овладеть политесом, умением поглощать пищу с помощью столовых приборов и знаниями об истории обжорства и опивания, с тем, чтобы вести пристойную застольную беседу, а не как обычно.

Те же, кто будут вести себя как обычно, будут изгоняться с Тортуги неопохмелёнными, гласил указ. И дорога к столам им будет заказана на один год с последующим продлением. Без права амнистии. Про амнистию дописал писец (не Писец, то есть Роджер, а писец, который мечтал стать Чтецом и учил разные умные слова наизусть).

Понятно, что капитанам кораблей вовсе не хотелось ударить лицом в грязь, потому что они более привычны бить другими частями тела.

А такая перспектива была реальной. По указу губернатора, капитан, чьи пираты себя проявят как самые необразованные, неотёсанные и неподготовленные к масштабному празднованию, должен был в знак покаяния в пояс поклониться Братству. При этом перед ним ставился чан с грязью, примерно чуть выше его поясного платка... Грязь же для чана любовно весь год собирали, хранили и помешивали жители Тортуги, предвкушая развлечение...

Так что вполне естественно, что Капитан призвал к себе Чтеца и дал ему инструкции по повышению и дальнейшему неукоснительному росту уровня команды в части подготовки к празднованию, с целью занятия командой как минимум почётного второго места, а в перспективе - первого, с вручением дочерью губернатора победителям переходящего вымпела с черепом и костями первого губернатора, погибшего от обжорства и пьянства, о чём свидетельствует установленный ему на берегу памятник, изображающий переплетение бутылок, пулярок, фазанов и креветок, с надпись по-французски la Rine (ла Рин)...

Инструкции подкреплены были волосатым капитанским кулаком у носа Чтеца и добрым пинком для ускорения.

И Чтец вышед к народу и нача читать, и услыша его, многие пираты обезгласили, а многая из пиратов - обезножели...

Лекция первая

"Чревоугодие, как известно, грех! (Тут пираты глухо заворчали, так как слово "грех" у них имело более конкретное значение, связанное с беглым юнгой Пека-Энн, который, в данный момент времени, обливаясь слезами раскаяния безуспешно пытался разгрызть кокосовый орех на затерянном в океане атолле). Не о том мыслите, бесстыдники! Я об обжорстве говорю!

Знайте же: есть обжорство, а есть пристрастие к лакомствам. Кто бывал в Париже? (Поднялись пять-шесть рук) А кто бывал на Гусиной улице, у изображения святого Иакова Больничного? (Пираты радостно заржали, понимая соль шутки: на Пляс-Пигаль творилось такое, хоть святых выноси) Я серьёзно! Внемлите! Там, на Гусиной (теперь - Медвежьей, под влиянием пропаганды русского царя), на стенке нарисован святой Иаков. Кто и зачем нарисовал - не важно, у них в Париже этим многие увлекаются, на стенках рисуют или пишут, но важно вот что: улица эта - сплошь кондитеры и кондитерские.

И этот святой Иаков Больничный с вожделением смотрит на витрины, с громоздящимися горами тортов, пирожных, татралеток, марципанов, засахаренных плодов, мелких сваренных в меду и патоке конфект, прочих вкусностей, на перечисление которых потребуется время, потребное для того, чтобы переспать с дюжиной француженок в самом дорогом борделе Парижа.