Сборник - Мы все с планеты одной

Какой бы жизнь не была, твой путь таков:
Изо всех сил попробуй дотянуться до облаков.
Пожалуйста, помни, что ты решаешь сам,
Каким будет день и как идти к мечтам.
Каждый день двигайся дальше,
Совершенствуйся и будь собой.
Всегда обходись без фальши,
Становись сильнее в пути за мечтой.

Ты настолько хороший,
Что это счастье можно раздать прохожим.
Если на улице день непогожий,
Твоё солнце все бури отложит.
Ты настолько прекрасен,
Что с тобой счастья слеза.
Даже холод не так опасен,
Если рядом твои глаза.
Ты боль утоляешь одной улыбкой,
Лучше любого аспирина.
Признаю, что была ошибкой
Моя недолеченная ангина.
Ты как солнце,
Если и обжигаешь, то не со зла,
А по своей природе.
Из-за тебя при любой погоде
Из души моей прочь идёт мгла.
Ты моя путеводная нить.
Ты подскажешь одной улыбкой,
Ради которой стоит жить,
Что же именно было ошибкой.
Каждый раз, ошибаясь,
Я знаю, что опора со мной.
Из-за этого я улыбаюсь,
Хоть иду за твоей спиной.

Есть синонимы: творчество и одиночество,
И любви места здесь не хватает.
Мне страшно, что сбывается пророчество:
Душа поэта лишь в одиночку летает.
Мне страшно и больно от понимания,
Что моя судьба без меня сгорает.
Знаешь, променяла бы все внимание
На знание, что кто-то, как я, летает.
Я пытаюсь вырваться из сетей,
Но все больше в них попадаю снова.
И все это видят сотни людей,
Сотни дней я, наверное, нездорова.
Я хочу скорей разорвать этот круг,
И хоть раз быть влюбленной в кого-то взаимно.
Чтоб без сплетен, без лжи и фальшивых подруг.
Чтобы сильно и даже немного наивно.

Не пытайся мне врать,
Я знаю все твои взгляды наизусть.
И легко могу угадать,
Когда в душе твоей мечется грусть.
По ноткам голоса узнаю,
Как там, где ты и что не так.
Потерялся в чужом краю?
Появился ли новый враг?
Что идешь ты ко дну
Я по вздоху сразу пойму,
Ну, а если объявишь войну,
Твою сторону тут же приму.
Я, возможно, сошла с ума,
Не пытаясь сойти с пути.
Разве есть тут моя вина?
Если есть, то, конечно, прости…

Земную жизнь дойдя до середины,
я постою – и поверну назад.
Туда, где все живые, все едины,
где голоса моих детей звенят.
Где место есть для книг и для игрушек,
где смех, возня, шалашик под столом.
Где плот, сооружённый из подушек
дивана, бороздит наш дом.

Туда, где скучно просто не бывает,
где каждый рад друг другу и гостям.
И где к столу для утреннего чая
мы дружно тащим табуретки. Там
скрипят-поют негромко половицы,
им вторит чайник звонко, на весь дом.
А летом за окном щебечут птицы,
и конь-велосипед уж под седлом.

Там я смогу простить, забыть, поверить,
вернуться, передумать… Сгоряча
я не уйду, не стану хлопать дверью,
рубить узлы не буду я сплеча.
И письма отошлю – я их не посылала,
а с теми, кто не мил – я разминусь.
Ведь эту жизнь я в черновик писала,
ещё совсем немного – и проснусь!..

Но я в душе, там, в самой сердцевине,
прекрасно понимаю: не вернуть.
Земную жизнь дойдя до середины,
Я постою… и свой продолжу путь.

Как чудесно, когда зажигается свет,
и вхожу я в квартиру, родную, знакомую.
Вспоминаю предметы, которых уж нет,
и тотчас понимаю – скучаю по Дому я.

Я скучаю по Дому, который мне был
много лет самым тёплым, спокойным пристанищем.
Он всё слышал, всё знал, ничего не забыл,
был надёжным и верным, безмолвным товарищем.

Знал все светлые, горькие наши деньки
и покой наш хранил, не впуская грабителей.
Как умел – защищал, как умел – сторожил,
навсегда полюбив своих маленьких жителей.

Был не просто квартирой. То был наш резерв,
когда в двери стучались иные опасности —
голод, бедность, нужда. Осужденье презрев,
я сдавала внаём «островок безопасности».

Уходила с детьми и шептала: «Прости!
Мы вернёмся, как только возможность появится…»
…Поменять можно всё – двери, окна, замки,
благодарность же к Дому навеки останется.

Давай останемся друзьями,
на этом свете и на том,
беззлобно прошлое помянем,
поговорим о том, о сём.
Давай останемся друзьями…

Нам больше нечего делить,
как в воду канули обиды,
друг друга потеряв из виду,
своей судьбы плетём мы нить.
Нам больше нечего делить…

А наши дети так похожи
и на меня, и на тебя,
что верить продолжаю всё же:
мы – неспроста, и всё – любя.
Ведь наши дети так похожи!

Я много лет стою на постаменте,
Но что-то мне мешает ночью спать.
И в памяти, как в старой киноленте,
Я вижу наступление опять.

Вокруг взрывались мины и снаряды,
Но я не дрогнул, я не прятался в кусты.
Да, это было, в дальнем сорок пятом,
Теперь смотрю на землю с высоты.

Казалось, это будет навсегда:
На постамент невесты клали розы,
И даже в сильные февральские морозы
Тут было людно, и расчищена тропа.

Но вздрогнула луганская земля.
Снаряды стали рваться ближе, ближе…
И понял я – беда пришла в дома!
И снова нужен я, хотя приказ не слышу.

И это не ученье – звуки боя!
Не холостые выстрелы – война!
И я проснулся! Я готов собою
Прикрыть вас, луганчане, детвора!

Семи десятков лет – как не бывало.
Движок работает, есть топлива запас.
Мой экипаж, ребята, помню вас!..
… И тихо я сползаю с пьедестала.