Николай Михин - Дороги большие и малые (сборник)

Мы – моряки. Над нами – Солнце,
Вокруг на много миль – вода,
А мы стремимся к горизонту
И не доходим никогда.
Мы всякие моря видали:
Бриз и штормов разбойный свист,
То – слепота туманных далей,
То горизонт, как прежде, чист.
И вновь его мы достигаем,
Нам кажется: ещё чуть-чуть…
Но он, увы, недосягаем,
И бесконечным будет путь.

Стал по годам я старым.
Обычные дела.
Не вдруг, не сразу стал им,
Сначала жизнь была.
В ней всё: и стих, и проза,
И милые глаза,
И штормовые грозы,
И моря бирюза.
А с морем так сдружился —
До смерти в сердце флот! Служил…
И дослужился До федеральных льгот.
Как инвалид со стажем И ветеран труда
Не сломлен я и даже Мне горе – не беда.
Мой честный хлеб не горек;
Я в жизни – на плаву…
Я был воспитан морем,
И потому – живу!

И кому что за дело,
Где мой след на траве?
Я донского задела,
Но возрос на Неве.
Белоночья рассветы,
Словно сны наяву.
В славном городе светлом
Я Россией живу.
Я в плацкартные сани
Впряг железных коней,
От варягов к алани
Разъезжаю по ней.
Ностальгия нахлынет —
Для души, не беда.
Еду в запах полыни —
Лисий след, лебеда…
Чтобы даль превращалась
Резвой скоростью в близь,
Чтоб во мне два начала:
Юг и Север – слились,
В каждом прожитом миге
Рядом с Питером стань,
Становая, Чаплыгин,
Тихий Дон, Лебедянь.

В том краю, где несказанно тихо,
Где плывут неспешно облака,
Пахнут мёдом клевер и гречиха,
Служит звёздам зеркалом река.

Там огромны яблоки, арбузы,
А крапива высотой с избу.
В том краю ещё до встречи с Музой
Составлять слова я стал из букв.

Там волшебна каждая росинка, —
Освежи усталое лицо.
До сих пор там бродят по тропинкам Бунина,
Никитин и Кольцов.

Ивушка над реченькой склонилась,
Слушает распевы соловья…
Потому и Муза появилась —
Ей по нраву Родина моя.

Махали руками друг другу,
Конечно же, мы неспроста.
Всё ближе к российскому югу
Ползёт длиннохвостый состав.
А я вдруг почувствовал крылья,
И вдруг повлажнели глаза…
Земля, как тогда говорили,
Сплошных коллективных хозяйств.
И как по заказу, для гостя
Погода в родимом краю.
Я всё это полною горстью
С любовью и гордостью пью.

Вечно тянет человека
В отчие края.
Здесь на свет назад полвека
Появился я.
Значит, я отсюда родом.
Где ж вы, детства дни?
Здесь всё меньше с каждым годом
У меня родни.
Буду ль я желанным гостем
На родной земле,
Где знакомых на погосте
Больше, чем в селе?

Вся ты в рытвинах, Россия,
Дик и неухожен быт.
Не дошёл к тебе Мессия?
Иль со временем забыт?

Всех манит заморский запах,
А поля не ораны.
Потекли мозги на Запад
И в другие стороны.

Верю: дух твой возродится.
Ведь, раскрой глаза, поди —
Край “берёзового ситца”!
Чёрта ль нам на Западе?!.

Косогоры, луга, лесополосы —
Тополя с ивняком пополам.
Рожь гордится увесистым колосом,
Иногда – уж стерня по полям.

Вон поля, что под озимь распаханы,
Весь в рябине горит косогор…
Здесь земля, словно сердце —
Р А С П А Х Н У Т А —
Нам объятья простор распростёр.

Путь в детство – очищение.
Пусть солнышко палит,
Святой водой общения
Наш каждый шаг полит.

Вокруг поля безбрежные.
Мне мой попутчик люб.
Улыбка белоснежная,
Кудрявый русый чуб

Да из-под чуба русого —
Глаза, что васильки…
А паренёк из Юсова,
Мы с парнем – земляки.

Время на поезде
Вряд ли догонишь.
Я – в пассажирском
“Питер – Воронеж”.

В дедово детство,
В июльские росы
Еду в купейном,
Умный и взрослый.

Гостем желанным
К прадеду еду,
К дедову папе,
К мамину деду.

Вот покупаюсь-то
В Ягодной Рясе…
А заскучаю —
Вмиг восвояси.

Нас по пыльным дорогам носило
Сквозь палягцкий, безжалостный зной.
Был поэт Анатолий Назиров
В Придонском Черноземье со мной.

Утомлённых в июльской истоме
Нас от зноя спасала река.
С дедом Шуркой коллегу знакомил,
С хлебосольной женой старика.

Все – таланты. Дед Шурка – тем паче:
Перемёты расставит свои…
Не корми его – дай порыбачить,
А похвастать – вином не пои.

Как, презрев бесполезные слёзы,
Выходил он с победой из бед…
Дед как раз был почти что тверёзый.
Мы в его ночевали избе.

Мне очень любо рифмы в рань нести
И слушать утренний уют.
И никакой в том нету странности,
Что петухи для кур поют.

Здесь дружно псы перекликаются
И блещут церкви купола…
Всё это мной воспринимается
Как единение села.

Здесь травы под ноги мне стелятся,
Пригорок каждый сердцу мил.
Здесь я купался возле мельницы
И пескарей да щук ловил.

Здесь на затонах гуси с утками,
А на лугах —
цветы в росе,
Где вечно путал с незабудками
Я глаз Анютиных рассвет.

Иван-чай.
Крапива точит жало.
От её объятий, Бог, избавь.
Вот на этом бугорке стояла
Деда пятистенная изба.
Ни пенёчка,
Ни печных останков
По нехватке дров и кирпича.
Как по склону мчались мы на санках!..
Летом склон – арбузная бахча.
И тревожит сердце грусть и замять,
Вижу, вспоминаю, узнаю.
Внук мой изумлёнными глазами
Созерцает родину мою.
Многотравьем бывшего проулка,
Где узор опёночных колец,
Видится мне,
Как сестрёнка Юлька
Гонит к дому с выпаса овец.