Леонид Жуков - Все, что есть. Книга стихов

Там окружение чаинок и соломок,

там заблужденье муравьиных троп —

И я один, – беспамятный потомок.

Где предок мой? – чур, чур, меня! и в сноп

вещей перемещусь, – помилуй,

какая ж помощь здесь?! – На поле без конца

у ветра разве родственную силу

по имени просить...

30.12.93

Жизнь пролетает, словно птица,

и в этом ветреном полете

она не то, чтобы стремится

к определенной верхней ноте,

но не спускается на землю,

где чернозема голос трубный...

– Я ничего не сэкономлю

на траектории упорной.

10.05.94

Как близок мне и этот дождь печальный,

озноб души, зазноба на душе,

соринка, попавшая под веко, муравей

ползущий по руке, гадающий в уме,

паутинки соль и шепот нити – так

ткется ткань и падает бесцельно

материя судьбы —

простая, в общем, вещь.

08.04.93 – 11.05.94

Бывают дни прозрачные и все же

томительна лучистая среда

и свод ажурный, арочный, барочный,

плывущий ниоткуда в никуда

повествовательно на грани сна и яви

из Книги мертвых в Книгу бытия.

07.04.93 – 07.12.94

Больница – белый параллелепипед,

коридор, палаты, люминесцентный свет,

конвейер ленточный, компрессор вихревой,

вытягивающий жилы. Или «здесь люди жили»

сказать? – так лучше и не говорить.

Стук пинцета о стекло – метаморфоза метронома,

фосфора с мороза, священнодействие халатов

и лицедейство персонала,

цветник надежд – простой, как анемоны,

суглинистое зеркало судьбы.

25.08 – 07.12.94

Было, было, настроенье,

наводненье, перехлест,

с червоточинкой печенье,

без одной ступеньки мост.

Правда с кривдою казалось

повстречались – разошлись,

разговоров только малость,

только времени каприз.

То ли щучьего веленья

было нужно, то ли что?

Без одной минуты пенье,

как без пуговиц пальто.

Нараспашку пробежаться

с перебоями в груди.

Только память в два абзаца,

только вечность позади.

20.11.94 – 21.02.96

Еще хватает сил, разгона и разбега —

беги, беги, беги до хрипа, до спазма

в горле так, что удушающие альфа и омега —

сойдутся в точку враз, на

такт!

В сердечной мышце ток —

взрыв похож на выключатель – включили свет,

когда

ушла в отрыв душа —

уже, не чуя ног, тоскующий учитель

взлетает не спеша.

Да,

в мир вплетен квадрат ракетодрома,

безумие железного бетона

и отрешенность

в слове Дзен.

Как сказано в Уставе, – встав с колен,

промышленность, как злость,

крепчает год от году

вино слабеет,

а побег растет,

как Бог,

которого уже ничто не греет

и только ты

торчишь, разинув рот.

11.07 – 07.12.94

Звук «ц» едва ли цепь и уж никак ... не муха —

я бы сказал скорей про болт,

когда прислушиваешься к важному вполслуха,

пока тебя берут на понт.

А впрочем, так ли нужно нам искать сравнений? —

Не проще ли перпендикуляр

вложить в извилину своей ужасной лени

и чохом за Урал

махнуть. Или поближе —

туда, где слесарь Ермаков

стрелял в царя, как явствует из книжек, и был таков.

Механика проста: Екатеринбург – Свердловск

плюс «б»,

а «ц» таковск,

что лучше болт в скобе

свинтить совсем, чтобы осталось время

сыграть мазурку, ногу вставить в стремя,

или, направив пару окуляров,

прочесть Максима мудрого романов.

И все же, как бы там не рассуждал строитель,

но тут замешены, по крайней мере, два

ингредиента – маузер и китель —

в конце концов, чтобы качать права.

20.11 – 07.12.94

Струна в струне и музыка в узде

настроены примерно так же точно,

как отраженье ласточки в воде

проточной.

Или сказать, – как выстрел из ружья? —

но шестеренки этой самоделки

в игру играют, словно перепелки,

и конечно ж я

не буду строить домик из соломы,

а просто прогуляюсь с Соломоном

по краю бытия.

Или стене отвесной,

где Федя пишет "здесь был я...".

Мне так же интересно

узнать, в какую сторону пути

направлены железнодорожные,

где поезд был пройти

должон.

А тут такая мука —

струна в струне и музыка без звука.

05.12.94

Я пережил себя, как будто

две жизни или три у человека есть,

или десяток жизней.

Поистине – дорога в никуда,

как будто

смысл жизни здесь

и направление пути —

ничто.

25.10.94

Узор мороза – горсть хаоса в броне.

Дыханье – пар, душа – пустое место.

Я ухожу, чтоб выросла во мне

простая боль, чье имя неизвестно.

Здесь красота, зажатая в тиски,

уколы соли, блеск и разоренье.

Не потому ли так шаги легки,

что так прозрачно призрачное зренье?

Немного сузить взгляд, немного

расплавить остроту момента.

Земля посмотрит волооко,

судьба прокрутится, как кинолента.

И хруст шагов, шептанье тишины,

простейший звук или невнятный шорох

казалось бы, уже открыть должны

разрывы мглы, слепящие, как порох.

Нет ничего, что стоило б желать.

Железо – перевернутая роза.

Глас времени – безжизненная гать —

узоры ритуального невроза.

Есть прилежанье в букваре и есть

букварь надежд, невнятица и совесть.

Как будто просто эту пряжу прясть,

как будто времени и в самом деле пропасть.

11.12.94

Пустой глагол, прозрачный нерв, одна

мне мысль не даст покоя,

какая там еще волна видна,

накатывающая сквозь существо земное?

Или раскраивают во мне

тупые ножницы

какой-то новый, неизвестный образ?

И чем удачней слово, тем больней,

наложат швы и вновь нажмут на тормоз.

Полночный час, как тишина звучит.

Пустой сосуд – пространство без движенья.

Мысль учит нас, мышь трудится в ночи

беспамятство, безвременье, горенье.

13.12.94

Как грустно знать, что вечность впереди

не обещает большего, чем было.

Ладонь раскрой и пальцем проведи

вдоль жизни всей, а чтобы не остыло

желанье жить, попробуй загадать

какой-нибудь пустяк на всякий случай —

пусть ничего не сбудется – как знать,

что будет завтра на строке бегучей?

Истории бесполая игра.

Шкатулка заводная, где на сцене

одни и те же лица и с утра,

как сказано, не избежать мигрени.

18.12.94

Запах пыли и книг,

очень тонкое чувство покоя.

Обитатель таких, с позволенья сказать, широт