Хайдар Бедретдинов - Тюркские мотивы

Ну, вперёд, мой карапуз!
Что-то нынче ты задумчив.
Верно, думаешь, как лучше
Довезти нам этот груз?

Не назад, а вон – туда!
За меня держись покрепче:
Может, станет тебе легче —
Ты ведь умным был всегда.

Удивлён народ: «Малыш!
Он поймёт пинки и палку —
Нам трудов напрасных жалко —
Справишься, коль накричишь.»

«Нет, совет мне ваш – не впрок:
Тренируясь на ослёнке,
Я для вас коплю силёнки,
Для себя веду урок!»

На турецком берегу
Волны память берегут.
На турецком, на купецком,
На пиратском берегу.

И глядят из-под воды
Роксоланины следы
На турецком, на купецком,
На пиратском берегу.

Сбывшийся дивчины сон,
Что взойдёт она на трон
В этом ханстве-государстве
На турецком берегу.

Слава шла во все концы,
Что возводятся дворцы,
Церкви, пагоды, мечети
На турецком берегу.

Нынче стены берегут
В камне прочную тамгу
О рабыне, о царице
На турецком берегу.

Одна узбечка из Советского Союза,
Но на сезон – турчанка, звать Фируза.
Массаж, буфет и танец живота —
Весь день-деньской такая маята.

А в голове – всего одна забота:
Ну, как бы за сезон здесь заработать!
В Ташкенте ждёт огромная семья
Без хлеба, без работы, без копья.

Что из того, что есть диплом – учитель?
Но власть глуха: стучите – не стучите.
Амбиции взорвали наш Союз,
А бедности на нас свалили груз.

Гнетёт по всем статьям нас униженье.
Мир потерял к стране всё уваженье.
И дети той потерянной страны
Лишь в роли гастарбайтеров нужны.

И улыбнётся с неподдельной грустью
Сестра моя по бывшему Союзу.
И шепчет: «Поскорее бы зима —
Без дома, без детей сойдёшь с ума…»

Клеопатра, Антоний…
Сколько ярких легенд,
Небылиц и историй —
Бурной жизни их след!

Как любовник неистовый,
Жизнь деля пополам,
Пол империи Римской
Бросил даме к ногам.

Как, имея пол мира,
В сладкой страсти она,
Крах с воякой-задирой
Испытала сполна.

Сквозь далёкие мили,
Сквозь разлучные дни
Как без связи мобильной
Исстрадались они?

Видно, слышали сердцем
И печаль, и восторг,
И сердечные герцы,
И желания ток.

Молвят: шли караваны
Ста судов на восток
И везли, как ни странно,
Не шелка, а песок.

Для единственной женщины,
Чтоб исторгнуть восторг,
Словно молотый жемчуг —
В искрах белый песок.

Этот пляж Клеопатры
Жив до нынешних дней,
Как жемчужина правды
В море сказок о ней.

Сколько скрещено мнений,
Острых копий и лбов,
Чтоб понять, чем важнее
Человеку любовь.

Об Изольде, Джульетте,
Как их ни назови,
Все поэмы на свете —
О мгновеньях любви.

О любви быстортечной,
Словно вдох или взлёт.
И поэзия вечно
Эти песни поёт.

Как объяты огнями,
Свой бросают уют,
Почему соловьями
Чуть не деды поют?

Что за мощная сила
Род взрывает людской?
За взошедшей любимой —
Как за яркой звездой.

Чувство тянет, как в омут,
Хоть в шалаш, хоть в сарай.
Может, эта истома —
В жизни краткий наш рай.

Грех Адама и Евы
Стал изгнанием им.
Как сюжет этот древен!
Что ж от нас мы хотим?

То колонна, то кладка
Смотрят из-под земли —
Это тоже остатки
Древних храмов Любви.

Привидение жрицы
До сих пор по ночам
С нею в танце кружиться
Предлагает друзьям.

Соблазняют поныне
Род мужской неспроста
Жрицы танца живые
Танцами живота.

И Троянские стены,
Сквозь века нам видны,
Хоть прекрасной Елене
Не хотелось войны.

Нынче мир измельчавший:
Не возвышен и нем —
Ни героев отчаянных,
Ни страстей, ни поэм.

Все хиты олигаршьи —
Про богатство, тюрьму.
Нет судьбу поменявших
На любовь да суму.

Мог настроить бы лиру
Я на длинный рассказ.
Но истории мира —
Это тоже про нас…

Нет, наверное, шире,
Чем у русских душа:
Тратят доллары, лиры.
В путь домой – ни гроша.

Могут ракию выпить,
Не разбавив водой,
А потом заковыка
Вся выходит с едой.

До утра не напряжно
Могут петь-танцевать,
Чтобы день весь на пляже
После ночи проспать.

Соберутся в парилке —
Не берёт их там жар.
Разжигают напитки
Изнутри им пожар.

Слов мы много узнали
От российских гостей:
«Лох, менты, повязали,
Баксы, тёрки, налей…»

Обещают нам «крышу» —
Всех нас в гости зовут.
Но я всё-таки слышал,
Что не очень нас ждут.

Полицейский там зверем
В паспорт смуглых глядит.
Без бакшиша не верит,
Что ты гость – не бандит.

Может, это и враки —
Надо будет узнать.
Ну, а мы-то вам рады —
Приезжайте опять!

Жил шах-падишах в государстве далёком
И слыл чудаком он душою широкой:
Он платье простое порой надевал,
С лотка на базаре деньгу раздавал.

Хвалили придворные щедрость такую,
Слагали поэмы, о славе тоскуя.
Но было однажды: бродячий дервиш
Его остудил, будто отнял гашиш,

Сказав, что он знает щедрей человека,
Живущего в ближнем лесу, дровосека:
Он рубит, таскает дрова круглый год
И всем, кто в нужде, просто так отдаёт.

«Ты, царь-государь, поразмыслив, сумеешь
Понять – от щедрот ты не стал ведь беднее.
Ещё ко всему я добавить дерзну:
Ведь деньги твои возвратятся в казну.

А вот, дровосек для людей не жалеет
И дарит им то, что и сам не имеет.»
Вот тут-то и сказке случайной – конец.
Кто понял её, тот, конечно, – мудрец!

В государстве песчаном,
Где-то с краю Земли
Три кувшина-кумгана
Спор великий вели.

«Я в стране – самый главный, —
Первый звякнул кумган, —
Золотой я, чеканный,
Среди вас я султан.

И камнями обильно
Вся усыпана грудь:
Бирюза и рубины —
Любо просто взглянуть.

Вязью выписан тонкой
Мой богатый тюрбан.
В нём я выгляжу, словно
Сам султан Сулейман.

А водой не полощут
Суть напрасно мою:
Есть кумганы попроще —
Просто так я стою».