Аркадий Казанский - «Играю словом…» Стихи разных лет

С белым шрамом под левым соском
Он дошёл до земли до чужой.
Под Тильзитом, пройдя марш броском,
Вновь снаряд встретил правой ногой.
В госпитальном вагоне, в бреду,
Обнажением нервов, больной,
Слышал, как батальоны идут
И ложатся в землице чужой.

И стонали в землице чужой
Души павших, взывая к живым:
Как нам быть без землицы родной,
Как вернуться к могилам родным?
Не окончится эта война,
Пока будем в землице чужой.
Привезите, родимые, нам
Хоть по горсти землицы родной.

Возвратившись с Победой домой,
Свои раны отец залечил.
На земле я родился Тверской
И с отцом всю её изучил.
Много лет, позабыв про покой,
Ярче делая жизнь для людей,
На земле я тружусь, на Тверской,
Создавая энергию в ней.

В День Победы, душой отдыхать,
На тенистый погост я иду.
Здесь лежат и отец мой, и мать
И в землице Тверской меня ждут.
Пролетит много вёсен и лет,
Но огнём невечерней зари,
Несказанный, немеркнущий свет
Над землёю Тверскою горит.

Не приеду к тебе на машине,
Не одену костюм дорогой.
Никогда я не был мещанином,
И, наверно, не стану ханжой.

Прихожу всегда полуголодный,
И оборванный, словно босяк.
Молодой, и с душою, свободной
От житейских больших передряг.

Прихожу среди жаркого лета,
По весне, или в зимней тиши,
У тебя оставляя столетья
Своей юной, бессмертной души.

Я любовь свою, капля за каплей,
Из груди своей медленно лью.
И, на строки её разбивая,
Свои песни тебе я пою.

И спасибо, за то, что не гонишь,
Что даёшь мне душой отдыхать,
Уходя от тебя ночью поздней
Я порой забываю сказать.

Никогда не ходил в октябре за грибами…
И, какие там, к чёрту, грибы в октябре!
Костыльком самодельным листву разгребая,
Озираюсь кругом. Вся трава в серебре.
Голы ветви деревьев, с ледком на коре.
День субботний, а, значит, ждёт водка и баня!
А, как сяду за стол я, с подругой своей —
На закуску грибков очень хочется ей.

Еле движется воздух. Огнём обжигая,
Холодит, попадая на руки роса.
Осторожно кусты впереди раздвигая,
Добираюсь до места в заветных лесах,
И молю об одном: – не попасть бы впросак,
Ломанувшись вглубь леса, до самого края.
В этом ельнике частом, где лапы густы,
Осторожные рыжики прячут хвосты.

Каркнет ворон, морозную высь рассекая,
Торопливым крылом, чёрно-синим пером —
Я в удачу поверю, примета такая —
Будет полной корзина, удачным залом;
Развернётся делянка осенним столом.
Едким, рыжим, густым молоком истекая,
Закружат хороводом в лесном колдовстве
Аккуратные шляпки в пожухлой траве.

Где такое увидишь, в каком сновиденьи?
Рдяно-красные кисти рябин и калин,
И, последние враз отгоняя сомненья,
Бархатистые шляпки на донце корзин.
А, на круглой полянке, над листьев кипеньем,
Мухомор, как тарелка пришельцев парит,
И дождём золотым паутина горит.

Что в имени тебе моём?
Оно мелькнёт, как звук пустой.
Так никогда и не поймём
Мы этой истины простой.

Что в звании тебе моём?
В ничтожном блеске мишуры,
Мы не узнаем, вечность в нём,
Или случайный плод игры?

Что в сущности тебе моей?
Раскроет что её сполна?
Рёв медных труб? Молва людей?
Или за гробом тишина?

Но, что во мне откроешь вдруг —
Твоим останется навек.
Увидишь: – спутник, или друг,
Или случайный человек…

Ещё не прерванным полётом
Тот голос хриплый пролетал.
Никто ещё не ведал, кто там
В Таганке сцену потрясал.

Страну трясли другие ритмы
И комсомольских строек дни,
Сибиряки, не сибариты,
В Назарове зажгли огни.

Страна росла, цвела, мужала
И отдавала дань земле.
Детей, что женщина рожала,
В огромном плавила котле.

И, как совковые лопаты,
«Хрущобы» шли, стена к стене,
Людские волны угловато
Перемывая по стране.

И самородки неподъёмно
В них оседали, в дело въев,
И пену крикунов горкомных,
У власти трущихся, презрев.

Машин вращеньем управляя,
Руководя потоком рек,
В стране, от края и до края,
Рождался новый человек.

Прошли года, и эти стройки,
И мощь поставленных машин,
Снесли разруху перестройки,
Приватизаций магазин,

Кровавый беспредел без края,
И веры в бога, душу, мать.
А нам с тобой, моя родная,
Страну с коленок поднимать.

Танюша, в день рожденья светлый,
Посеем ум, добро навек,
Плоды которых непременно
Пожнёт пусть новый человек.

В мельканьи цветотени на экране,
И в суете привычной рабских дней
Один в окошке свет: memento Tane
Любовь твоя путь освещает мне.

Ни подрывать основы мирозданья,
Ни улетать за тридевять земель,
Не нужно мне – одно: memento Tane
Смысл бытия и моей жизни цель.

Но я достигну полноты желаний
И совершенным сделаю весь мир,
Пока моя звезда: memento Tane
Сияет в небе, новый Альтаир!

На полотне незримым очертаньем
В граните, бронзе, мраморе, мечте
Твой образ, о! Моя: memento Tane
Я вижу в неизбывной красоте!

В мое окно в Геленджике глядят
Листочками лепечущие липы,
Как будто во дворе печалью всхлипа
Твое окно от глаз моих хранят.

За них я не пытаюсь заглянуть.
Мне ясно, что тебя за ними нету.
И старая луна, дрожа от света,
Сейчас мне не пытается прилгнуть.

Я лунною дорожкой ухожу
За горизонт, что кажется мне близким.
Луны кружок, как бедра одалистки,
В своих руках я, обхватив, держу.

Я так хочу, чтоб в этой тишине
Вдруг дверь раскрылась и тебя впустила.
Мою печаль, как свечку, погасила
На золотом, распахнутом окне.

Мою любовь, как свечку, засветила,
На золотом, распахнутом окне.

В небытие уйду. В разгаре лета
На улице меня случайно встретишь
И не узнаешь бедного поэта.
Свой взгляд не остановишь, не заметишь.

Свою любовь, как вальдшнепа на тяге
Из двух стволов, нечищеных и злых
Ударю влет. На землю навзничь лягу,
Примяв ковер зеленый трав лесных.

Глаза, в которых отразится небо,
Мне выклюют сороки, раскричав,
На целый мир, как сказку или небыль,
По сломанной любви свою печаль.