Олеся Бельчикова - Перекрестки миров

Когда он уходил – цвела сирень…

Куда он уходил, не видя смысла
Жить дальше без нее хотя бы день?
Он потерялся где-то в своих мыслях
И не увидел пьяное «Рено»,
Несущееся прямо к остановке…
Удар… Старушки охали неловко,
Ну а ему то было все равно.
В мешке казенном ехал, лежа в скорой,
А санитары (не таясь) курили драп.
А он смотрел с укором
На темный «потолок» над головой
И знал, что был не прав,
С утра поссорившись с женой
(которую теперь, увы, увидит он не скоро)…

Представ пред Богом, опустив глаза,
Он слушал молча список прегрешений,
Поступков, личных подвигов, свершений.
И вспоминал, как первая гроза
Сбивала пыль весны с кустов сирени,
Беседку во дворе, жены глаза,
Обиду от простых семейных трений
И скрежет (так скрипели тормоза
прелюдией к небесным песнопениям)…
Тут Бог, всех дел земных закончив аудит,
Спросил его: «Кем хочешь ты родиться?
Мой сын, летать мечтаешь – станешь птицей,
А хочешь – вовсе необычный вид?»

И, даже не задумавшись притом,
Ответил он, робея перед Богом:
«Отец, я просто стать хочу котом,
Пожить немного у ее порога,
Смотреть, как по утрам плетет узор
Из макияжа на своем лице,
Как истязает велотренажер,
Как дочке не расскажет об отце…
Как каменщик, что делал нам забор,
Стал мужем ей, а дочке – новым папой
(такой вот несолидный ухажер,
которому я пИсать буду в тапок)"…
И Бог (который вовсе «не дурак»,
вершитель судеб опытный, со стажем)
Сказал ему: «Ну что ж, пусть будет так.
Ступай, сын мой, все сбудется, как скажешь».

Когда он уходил – цвела сирень,
Когда вернулся – блики листопада
Раскрасили осенний серый день.
Он стал котом… Его ждала награда,
А, может, кара (как судить о том)…
Родился он породистым котом,
И жил с женой и дочкой вместе в доме,
В одной кровати спал и ел из рук,
Мурлыкал песни в неге и истоме,
Исправно пИсал в тапки мужу Роме —
Любимый кот, надежный, верный друг.
Порою по утрам, в тиши, весной,
Проснувшись в пряном запахе сирени
Под одеялом со своей женой,
Он забывался в мирной сонной лени.
И все как будто снова – как тогда —
Прикосновения рук в лучах рассвета…
Вдруг… миски стук… невкусная еда… и дочкин шепот: «Мурзик, киса, где ты?»

Над кроваткой двойняшек повесили музыку ветра
Из хрустальных, сияющих яркими бликами, чаек.
Дочка выросла феей и шляпку надела из фетра,
Очень часто о море бескрайнем напрасно мечтая.
Сын стал сварщиком (так уж бывает – по жизни сложилось),
Хоть фуражку носил с якорями и грезил о шторме.
Море только ночами ему бесконечное снилось
И он сам – капитан корабля в отутюженной форме
У штурвала…
И чайка летит над шипучей волною…
А на палубе в брызгах искристых и бархатной пене
Брошен зонтик, забытый растяпой двойняшкой-сестрою,
Что у дальнего борта, склонившись, стоит на коленях,
И губами прохладные брызги задорно ловя,
Как шампанское пьет их и, будто пьянея, хохочет…
Просыпаясь, часами прийти он пытался в себя
От иллюзий заветных, случайно навеянных ночью.
Ну а утром – работа. И в Искрах он видел мечту —
Миллионы раскрашенных солнцем, бликующих капель.
Вечерами он ждал после танцев у клуба сестру,
Изучая названия морей на потрепанной карте.
А она выбегала к нему в синей шляпке из фетра,
Танцевальные па прилепились к подошвам случайно…
Эти дети росли под мелодии музыки ветра
И гадали желания хрустальной, искрящейся чайке:
Чтобы им Дед Мороз подарил два билета на скорый,
Чтобы сутки трястись до окраин пустых акваторий…
И на пристань…
И воздух вдохнув до упора,
Крикнуть —
«ЭЙ, МЫ ВЕРНУЛИСЬ ДОМОЙ!!!»
бесконечному морю….

Не будет в этой сказке эпопей, батальных сцен и тезисов о вечном.
Я расскажу о том, кто любит фей, наивно, по-мальчишески беспечно.
О том, кто верит в сказку, до конца просчитывает сотни вариантов,
Кто так похож порою на отца, кто помогает маме делать мАнты.
Кто рано утром с кофе у окна сидит, надувшись, маленьким ребенком,
И слушает, как тает тишина от голоса смешного кукушонка,
Который в чудо-ходиках живёт… Я расскажу о том, кто Дед Морозом
Приходит в гости к нам на Новый Год с мешком подарков. Он не любит прозы,
Рутины или мелочных проблем, он знает, что дарить на праздник маме,
А мяса в пост не хочет есть совсем и иногда купается в фонтане,
Разбрызгивая радуги кругом и голубей ленивых обливая…
О том, кто, нагулявшись, входит в дом и ужинает чашечкою чая,
О том, кто смел, но правда иногда боится высоты, собак боится,
О том, кто с продавщицами на «ты», кто далеко от нас живёт в столице,
Кому я в скайпе радуюсь всегда, кто нервничает от обычной фразы
Из слов «сегодня», «мама» и «еда». Я расскажу о том, кто может сразу
Обрадовать, обидеть и простить, открыть глаза на сотни мелочей.
Я расскажу о том, кто любит жить, а потому любить умеет фей.

Кто учит засыпающих летать?
Незримый ангел, преклонив колени,
Снимает с тел оковы впечатлений,
Чтобы душа смогла парить опять.
Кто учит засыпающих летать?
Псалмы свои негромко напевая,
Ведет усопших к тем воротам рая,
О коих смертный может лишь мечтать.
Кто учит засыпающих летать?
Точнее к ним придет в каком обличье —
Как ангел или будет облик птичий,
А может нечто, что нам не понять.
Кто учит засыпающих летать?
Встречает их у самого порога,
Потом – аудиенция у Бога —
TOP тет-а-тет, VIP встреча, так сказать.
Кто учит засыпающих летать?
Кто их проводит и утешит бойко,
Немалую назначит неустойку
За время, повернувшееся вспять.
Кто учит засыпающих летать?
Сперва бродить по старым ржавым крышам,
Потом парить все выше, выше, выше,
Теряя шансы снова все начать.
Кто учит засыпающих летать?
Вопрос, скажу вам, просто не по сути,
Я знаю лишь одно – летают люди,
Которых мы успели потерять…

Я на облаке сидя вторую неделю,