Максим Чекмарёв - Цветы любви и цветы веры. Стихотворения

Всё так пусто, так слёзно, темно и неясно,
Но наполнено верой, поэтому держится.
Днём и жёлтым, и медным, и огненно-красным
Душа с телом едины, но всё же не смешиваются.

На скамейке под клёном отпустит тревога,
Мне покой не вернув, не оставив в наследство
Пару чётких следов на тернистой дороге
В память об отзвучавшем духовном детстве.

Шапка шута в дрожащей руке,
Зрительный зал пуст.
Скупая слеза на небритой щеке,
И выдох протяжный: «Трус!..».

В зеркале блёклые видишт глаза
И бледный с горбинкой нос.
Силишься снова себя узнать
И осознать, что стряслось.

Но понимаешь, уже готов
На все вопросы ответ.
Я позабыл среди тысячи слов
Едкое меткое «Нет!».

Волей чужой – и друзей, и врагов,
В пьесу был вовлечён.
Она называлась: «Страна дураков,
Или дурной сон».

В ней я играл, забывая себя,
Множество разных ролей,
Душу на мелкие части дробя
В угоду сторонних людей.

Зритель смеялся, порой говоря,
Что видит отменный талант.
Но постепенно силы терял
Горе-комедиант.

Аплодисменты. Занавес. Свет.
Люди ушли неспеша.
И я понимаю, снимая жилет,
Что кровоточит душа.

Сердце, не надо так громко стучать!
Не надо печали и слёз…
В шапке шута я стал замечать
Нити седых волос.

Может быть, ими из лоскутков
Сшить воедино дух?
Корпией в ране высушить кровь
И смыть её с тонких рук.

Театр покинуть, назад не смотря,
Сам своей жизни царь.
И твёрдо решив себя не терять,
Сцену сменить на алтарь…

Помнишь, утро туманное дымом над речкой клубилось,
Мы лежали в траве, умываясь холодной росой.
Это жаркое лето как вечность тянулось. Томились
Мы от зноя. Но что для любви этот зной?

Если можешь гореть изнутри – никогда не погаснешь,
Только взрывоопасен огонь неспокойной души.
Ты не бойся, здесь риск не бывает напрасным,
Так гореть – это самая чистая жизнь.

Помнишь зимние ветры, а ты была в лёгком пальтишке.
Я – в осенних ботинках, и тоже продрог и промёрз.
Мы навстречу друг другу бесстрашно-безбашенно вышли.
Если крепче обнять, то не так уж и страшен мороз.

Жар и стужа снаружи ничто, ерунда, безобидны,
Если греют друг друга усердно слова и сердца
Бескорыстно и скромно, что внешне порой и не видно,
Но тепла их и света хватает всегда до конца.

У подножия клёнов течёт ручей,
У сарая растут лопухи и мята,
Треугольно и угловато
Отпечатались лапки грачей
В глине рыжей и комковатой.
Говорю я себе «Опростей,

Стань полынью у перекрёстка,
Деревянной рамой окна,
А напротив него – стена
Выбеленная извёсткой.
И тогда, наверно, сполна,
Я почувствую, что есть «просто»…

Просто жить, словно мелкий дождь
Тихо падать на тротуары,
На асфальт узких улиц старый.
Тонких пальцев привычную дрожь
Над неслушной струной гитарной
Призадумавшись, переждёшь

И ударишь, аккордом случайным
Крик души, вырвавшись, погаснет.
Не умею играть, но ясно —
Можно смыться из лап отчаянья.
Вспышка гнева и та погаснет,
Когда сложность была нечаянной.

Когда эта цепочка мыслей
Кроме «есть» прибавляет «будет»,
«Было», «как», «что подумают люди»,
То, касаясь высоких смыслов,
Ты завален ментальной грудой
Отборного псевдоглубокомыслия.

И тогда берёзы и клёны,
Закаты, радуга шире неба,
Запах горячего хлеба,
Чей-то взгляд глубокий, влюблённый.
Остаются за рамками, словно не был
В этой жизни от чуда бездонной.

Да и какие чудеса увидишь если
Переполненная маршрутка, счета за телефон,
Газ, свет, выросшая цена на батон
Загружают мозг процентов на двести,
Втаптывают личность в бетон
И расстреливают на месте?

Если вам твердят: «Заработай денег
И познаешь блага цивилизации —
Интернет и канализация
Недоступны, когда ты беден.
Попутно надо учесть инфляцию…»
А ещё под влиянием СМИшных сплетен

Народ озабочен с кем спят звёзды,
Кто из чиновников самый продажный,
Кто в правительстве самый важный.
Времени задать вопрос: «Для чего я создан?»
В пространстве информационно загаженном.
Нет. И люди с глазами бесслёзными,

Усталыми, испуганными, но всё-таки умными,