Алексей Решетов - Избранное

Сероглазые сумерки глянут в окошко
И уйдут, как обиженный гость;
И гостинец неотданный – звезды в лукошке
Разбросают по небу. И первая горсть
Будет тлеть до рассвета на пиках еловых.
А назавтра, влюбленные в нас без конца,
Сероглазые сумерки явятся снова,
Будто им, а не солнцу открыты сердца.

Ещё не знаешь точно дня рожденья
Цветов, листвы, душистых мягких трав,
Но видишь, как идут приготовленья
В семье полей, полянок и дубрав.
Вот и ручей запел под снегом тонко
О том, что зелень смотрится в него.
Так мама расшивала распашонку
Задолго до рожденья моего.

Навек остыли руки рыбака.
Но как похожи на живые руки,
Скреплённые при помощи шнурка,
Большие и тяжёлые, как муки.
Неужто им и вёсел не держать,
В раздумье рыжей не сгребать бородки?
Так просто возле ворота лежат,
Как в ливень перевёрнутые лодки.

Знакомая запевочка
Слышна издалека,
Неведомая девочка
Идёт от родника.
А ветер вьётся около,
Горят цветы кругом…
В одном ведёрке – облако,
И солнышко – в другом.

На траве золотистые блики,
Ствол сосновый в душистой смоле,
И румяной щекой земляника
Прикоснулась к прогретой земле.
А над Камой, жарой опалённые,
Низко-низко склонились кусты.
Им бы сбросить рубашки зелёные
И поплыть, догоняя плоты.

Кофточка застенчивого цвета,
Под косынкой – золотая рожь.
Женщина тиха, как бабье лето,
Протянула запотевший ковш.
Ничего она мне не сказала,
Просто поспешила напоить.
Петь устала, говорить устала,
Только нежной не устала быть.

В ней золотые жилы не устали
Ждать, что за ними дерзкие придут.
В ней кости и зелёные медали
Солдат, которых девушки не ждут.
В ней всё, в земле:
начало радуг, хлеба,
Тонюсенькой черёмухи, ручья.
И эту землю на седьмое небо,
Живой и мёртвый, не сменяю я.

На дымок из русской печки
Опирается оно,
На три кедра возле речки
Опирается оно.
И над явью и над былью
Наших дней и прошлых лет
Режут небо птичьи крылья,
Режут, режут, – следа нет.
Нет конца и края небу.
Нет конца, но до клочка
Эта синь над морем хлеба,
Над пиликаньем сверчка,
Над пробитой в травах стёжкой,
Над прищуром добрых вод
Нам близка: мы все немножко
Подпираем небосвод.

Ставень хлопнул,
Гаснут краски.
Путь-дорога далека.
Колобок из русской сказки
Закатился в облака.
Сонный лось жуёт кувшинку,
Запивает из реки.
Тополиную пушинку
Сонно нянчат ветерки.
Спят лисицы-огневушки,
Спят ежата под сосной,
Спят волнушки на опушке —
На околице лесной.
Вон берёзонька прямая
Задремала в тишине,
Через голову снимая
Платье, сшитое к весне.

С лесной берёзы, с белого плеча,
Запела птица про мою печаль,
Про то, что я, наверное, смешной,
Про то, что ты смеёшься надо мной.
А ты пройди по травам босиком —
И лёгкий след я пригублю тайком.
Ты по воду пойди – и на пути
Я встречусь, чтобы ношу донести.
Ты будешь жить
в морозе здешних зим,
Я буду добрым солнышком твоим.
Ты станешь задыхаться, близких звать,
А я вакцину буду открывать.
Тебе венки из стружек принесут,
А я тебя, остывшую, спасу,
Как сломанную ветку подниму
И не отдам ни смерти,
никому!

Мирный дворик.
Горький запах щепок.
Голуби воркуют без конца.
В ожерелье сереньких прищепок
Женщина спускается с крыльца.
Пронеслось на крыльях веретёшко —
То есть непоседа-стрекоза.
Золотая заспанная кошка
Трёт зеленоватые глаза.
У калитки вся в цвету калина,
А под ней – не молод и не стар —
Сапогом, прошедшим до Берлина,
Дядька раздувает самовар.

Какие чудо-маки
У нас в саду цвели!
Казалось, что из магмы
Самой они взошли.
Под тенью тучи серой
Их пламень не утих.
И словно пули в сердце
Входили пчёлы в них.

Настали дни суровые,
И спрятаться спешат
Под шали под пуховые
Серёжки на ушах.
В лесу озябла клюквинка,
Меж кочек лёд блестит,
И пар идёт из клювика,
Когда снегирь свистит.

Я помню: с тихою улыбкой
Скрипач, что на войне ослеп,
Водил смычком над тёмной скрипкой,
Как будто резал чёрный хлеб…