Алексей Ермилов - Первоначальное желанье

Снежинки в солнечных лучах —
Какая прелесть!
В её прищуренных очах
Почти что ересь.

Как приглашение во грех
На расстояньи,
Как обещание при всех —
И расставанье.

А может, это и не мне,
А просто солнцу.
Сейчас дадут зелёный свет,
И отвернётся.

На память оставляя взгляд,
Укатит мимо.
А сзади вот уже гудят
Нетерпеливо.

В забавных этих мелочах
Живу, покуда
Снежинки в солнечных лучах,
Какое чудо!

Трава – не сразу и не вдруг,
Она ещё в земле таится,
Над нею властвует испуг,
Что зимний холод воротится.

И ты немного подожди,
Всё это будет, обещаю,
Когда весенние дожди
Природу к жизни возвращают,

Когда засветятся цветы,
Плеснётся речка под горою —
Давно забытые мечты
Пойдут сбываться чередою.

В этих мартовских днях, нам дарованных,
Блещет солнце в снегах лакированных.
Наливаются ветви, топорщатся,
А весна торопливой уборщицей
Заметает сугробы грязнючие,
Чистит небо, поросшее тучами.
Вот пора, о которой мечтали мы!
На душе, будто в поле, проталины.

Весна – цветочки-василёчки,
Весна – ручей да соловей…
Но я вставляю в эти строчки
Примету всех примет точней:

Весна – красавиц половодье!
Зимою где они сидят?
Сейчас при всём честном народе
Они нам головы кружат.

Мелькают взгляды, речи, жесты,
Стучат по сердцу каблучки.
Какое всё-таки блаженство
Весною я заполучил,

Какая дивная возможность
Смотреть на этот оживляж,
И очевидная несхожесть
Со всем, что было в прошлый раз.

Быть может, поменялась мода,
А может, нынешней весной
Другая выдалась погода,
А может я чуток другой…

Весна, как существо живое,
Рождалася в метельных муках,
Сокрыв за влажной пеленою
Творенье в образах и звуках.

Метель к ночи не утихала,
Гремя железками балкона,
И этим звуком заглушала
Напевы чьи-то или стоны.

…С утра вороны-хохотушки
В прозрачном воздухе летали,
А на газонах для просушки
Пелёнки белые лежали.

Цените даже неудачи:
Они удачи оттеняют.
Любите жизнь ещё горячей:
Она так быстро остывает.

Но и тогда, в осенний холод,
Ничем не стоит огорчаться,
Ищите – и найдёте повод
Теченьем жизни восхищаться:

Случайной встречей на Арбате,
Кассиршею с её ворчаньем,
Звонком, который так некстати,
Но всё же лучше, чем молчанье,

Старинной песней, звонким смехом,
Всем тем, что было и бывает,
И этим тихим, робким снегом,
Что до земли не долетает.

В руках потрёпанная книжка
Закладкой длинной шелестит.
А мать зовёт её худышкой
И утром кашу есть велит.

Чуть свет сегодня постучала,
Спросила рифму к «вот так так»,
И впрямь полезла на чердак,
Да в школу чуть не опоздала.

По лестнице восходит плавно.
«А помнишь, помнишь, – шепчет мне, —
Что говорила Ярославна
Тогда в Путивле на стене?»

Обидишь – выпустит иголки,
Похвалишь – будто и не в счёт.
Окинет взглядом из-под чёлки —
Всю подноготную прочтёт.

Вдруг скорчит рожицу – такую
Потом сама не повторит.
И знает, что смотреть люблю я
На то, на что она глядит.

Ушла гулять под вечер снежный.
Буран улёгся, ветер стих!
…Моя последняя надежда
На русских девочек таких.

Больничный коридор – такая ось,
Вокруг которой вертится больница.
Мне по нему пошляться довелось,
И с вами, не дай бог, оно случится.

Больничный коридор, ведь он таков,
Что для поэта, в общем, не находка.
Но врач велел ходить. И ритм стихов
Поддерживает шаткую походку.

Вот медсестра. Ее, конечно, злит,
Что все больные страшно бестолковы.
Вот доктор озабоченно сидит
У койки бестолкового больного.

Вот пронесли тарелку свежих щей,
Стараясь, чтобы щи не расплескались.
Вот новичок с пакетиком вещей,
Вот старичок с мочою на анализ.

Прошел сосед мой, голову склоня,
И с лестницы пахнуло сигаретой.
И даже «Бак для грязного белья»
Зачем-то влез в стихотворенье это.

Чтоб коридор проветрить, медсестра
Большие окна настежь отворяет.
Весенний снег идет еще с утра,
Обняв больницу, ласково качает.

Вот бегу припрыжкою —
Топ, топ, топ.
Ранец с легкой книжкою —
Хлоп, хлоп, хлоп.

А весною голуби —
Гуль, гуль, гуль.
И вода по желобу —
Буль, буль, буль.

Машины разноцветные —
Вжиг, вжиг, вжиг.
Воробушки под ветками —
Чик, чирик, чирик.

Шествует красавица —
Чок, чок, чок.
Да со мной встречается —
Чмок, чмок, чмок.

Из кафешки музыка —
Трям, тям, тям.
Наполняем пузико —
Ням, ням, ням.

Припевочки мурлыкаю —
Мур, мур, мур.
Прочь, болячка дикая —
Чур, чур, чур!

Уж в чём, а в этом будь уверен:
Над всеми властвует закон —
Со дня рожденья к высшей мере
Любой из нас приговорён.

И дело только лишь в отсрочке —
Кому лет сто, кому лет пять,
Но всё равно поодиночке
Предписано поумирать.

Живёшь, как будто так и надо,
В круговерченье дней, ночей,
И вдруг – разящая команда:
«Подъём, на выход! Без вещей».

…Каким же, извините, лохом
В раскладе этом надо быть,
Чтоб каждым шагом, каждым вздохом,
Пока мы здесь, не дорожить.

Не жить детально и подробно,
Закутавшись в земной уют,
А убивать себе подобных,
Которые и так умрут.

Потомки навсегда исправят
Несправедливый приговор,
И эволюции в укор
Они амнистию объявят.

Весна ещё несмелая,
Позёмки шебаршат,
Ещё котята белые
На ельнике лежат.

Чуть солнышко проглянется —
Синица запоёт,
Берёзка к небу тянется,
На цыпочки встаёт.