Александр Дудин - Русь неприкаянная

Тихо. Близится время рассвета.
Тают сумерки, брезжит восток.
К берегам лучезарного лета
От весны переброшен мосток.

Заалели цветы на угорах,
Утонули поля в зеленя,
И зарянки заливистым хором
Средь берез заплутали меня.

Я люблю предрассветные рощи
И долин белоснежный туман,
Где извечно сирени полощут
Фиолетовый свой сарафан.

Где черемухи пенистым цветом
Умывают небесную высь,
Где я стал бесшабашным поэтом,
Где впервые стихи родились.

Здесь давно, среди ив и смородин,
Выпил пьяное счастье до дна.
Нет, других не желаю я родин!
Мне нужна лишь Россия одна.

Душно мне среди домов высоких —
Всюду белокаменная злость.
Снова манят синие протоки
И леса, где сердце прижилось.

Не сменяю золотое поле
На безликость мертвую камней.
С детства я привык к зеленой воле,
К деревянной родине моей.

Не проси ничего, но давай:
Бедным – денег, голодному – хлеба,
Если будет народу потреба,
То и сердце народу отдай.

Для себя – только совесть и стыд
Сохрани, да еще, может, веру;
Не рыдай, лучше смейся навзрыд
И во всем знай разумную меру.

Если кто непристойно затронет
За живое в словах иль строке,
Пусть обида мгновенно утонет
В доброте, будто камень в реке.

Проживи лет несчитано боле,
Лишь бы совесть осталась чиста.
Помни только о муках и боли,
Лишь о муках и боли Христа.

День погожий сердце радует,
Птицы душу веселят.
Пчелки – сестры толстозадые —
Возбужденные, жужжат.

Стрекоза крылами жидкими
Средь кувшинок мельтешит.
Куст малиновый, как нитками,
Паутинками прошит.

Над таежными болотами,
Над зеленой гладью вод
Кружит с дискантными нотами
Комариный хоровод.

Разметало утро травами
Рассыпные жемчуга.
На полянах, за дубравами,
Шапкой дыбятся стога.

Мне бы тучей быстрокрылой,
Мокрогрудой, грозовой,
С необузданною силой
Раздождиться над землей.

Над сиреневыми весями
Теплым ливнем прокачусь,
Окроплю дождями-песнями
Неприкаянную Русь.

Не по чину мне досталась ноша —
Прославлять в бесхитростных стихах
Край, где бриллиантовые броши
Надо мной сияют в небесах.

Где искрятся жемчугами травы,
Где туманы – белые, как дым.
Где простые детские забавы
Делают навечно молодым.

Где вчера, средь буйного застолья,
Танцевал с березками кадриль.
На просторах русского приволья
Поднимал чахоточную пыль.

Избродил, исколесил родные
Дальние и близкие края.
Не кричал, не клялся, как иные,
Что Россия – Родина моя!

Ведь любовь – значение святое,
И о ней не стоит говорить.
Нужно просто сердцем и душою
Беспредельно Родину любить.

Распалила заря
Новый день в литургии мороза.
Застудила берез
Белокаменно-твердую плоть.
Оказалось, не зря:
Этой жизни суровая проза
Простодушие грез
Вдруг осмелилась перемолоть.

Заметались снега,
Залетая во тьму перелеска.
Отбесилась метель,
Утопая в забытый пустырь.
Придавив берега,
Месяц тонким упал недовеском,
Обстругав под галтель
Смоляную таежную ширь.

Отшумел магазин
Неуместной пародией флирта,
Закипела внутри
Алкогольно-спесивая смесь.
И какой-то грузин,
Торговавший этиловым спиртом,
Заключает пари,
Ставя на кон кавказскую честь.

Прохудилась мошна,
Денег нет и, конечно, не будет.
Кем-то выпита чача,
Оттанцованы все «ча-ча-ча».
Никакого рожна
Не отыщешь в притворности буден,
Каждый день неудача
И фискальный топор палача.

Свора беглых собак
Из контейнера кости волочит,
Забывая свою
Благородно-дворовую стать.
Предводитель-байбак
По инстанциям кляузы строчит,
Надевая шлею
На рабоче-крестьянскую рать.

Недомыслия груз
Не выносят ослабшие ноги,
Недоверия плеть
Все больнее стегает хребты.
Бриллиантовый туз
Захотели чиновные боги
Для себя поиметь,
Чтоб мужицкие сгладить черты.

Реформаторства суть
Оголяет аорты и нервы,
Ощеряя оскал
Приблудившей мистерии сил.
Поднимается муть:
Кто был крайним – становится первым;
За червонец продал,
Что вчера за полушку купил.

Революция есть! —
Нам не надо ещё революций.
Надоело смотреть
На терпимость безродных людей.
Но разносится весть,
Что Россия – вертеп экзекуций,
Чтобы так умереть,
Нам не надо великих идей.

С неба сыплется легкое чтиво
На страницы широких полей,
Отбивают поклоны учтиво
Тени старых больных тополей,

Шепелявят еловые лапки,
Забывая слова впопыхах,
На заборе боярские шапки
В горностаево-белых мехах.

Неуклюже ютится церквушка,
Прикорнув в неживых облаках, —
Как потерянная игрушка,
Переломанная в веках.

Память тяжко сжимается болью
И саднит накатившая грусть —
То декабрь сживается с ролью
В балагане под вывеской «Русь».

Ворвался вечер в мусорные баки
дворов. Измят небесный коленкор.
И ветры – беспородные собаки —
метут хвостом из подворотен сор.