Дмитрий Ничей - Сказки на ночь

Кричащий, не услышан, плач проглотит,
Кровь солона, и слезы солоны,
И что по капле в землю жизнь уходит,
Я за собой не чувствую вины…

…Видно все же кто-то неведомый,
Благодарности даже не требуя,
От беды от всякой хранит тебя,
Коль ты все еще невредим.
Но в чертах знакомого давнего
своего не видим мы ангела,
И, увидев, узнать противимся,
И, узнав, обидеть хотим…

Не знал я, что такое может быть…
Тоской мучительной в разлуке сердце стынет.
И как бессмысленно и страшно станет жить,
Когда твой ангел вдруг тебя покинет!

Который раз себя уже ловлю
На мысли – и сильнее сердце бьется,
Как сильно все-таки тебя люблю,
Мой ангел, что когда-нибудь вернется!

В пещере неизвестны повороты,
Где вниз по капле падает вода.
Молчат полузатопленные гроты,
Ведущие неведомо куда.

И в темноте, пещерам всем присущей,
Повсюду, в малом каждом уголке,
Несметные полки мышей летучих
Вниз головой висят на потолке.

Ты здесь заблудишься среди камней забытых,
Себя в неосторожности виня…
В души моей зловещих лабиринтах
Бродить небезопасно без меня.

Я знаю, что произойдет…
Любая жизнь в былое канет.
Известен мне и день, и год,
И час, когда меня не станет.

Покорному своей судьбе
Нельзя перечить высшей силе.
Я верно знаю место, где
Быть суждено моей могиле.

Уже давно известно мне
Как точно лягут на погосте
В сырой промозглой глубине
Забвенью преданные кости.

Я знаю, что наступит срок,
С небес прольется дождь обильный,
И тонкий выглянет росток
Сквозь трещину в плите могильной.

Он прорастет ветрам назло,
Что не дают земле согреться,
Над местом, где давным-давно
Мое когда-то было сердце.

И лучшим памятником мне,
Ценней, чем мрамор или бронза,
Цветок прекрасный по весне
Распустится навстречу солнцу.

Мое последнее дитя!
Покуда длиться будет лето,
Я, жизнь вторую обретя,
Тянуть ладони буду к свету.

Но осень, вечный спутник мой,
Листвы сожженной клубом дыма,
Смерть с огненных волос копной
Появится неотвратимо.

Замерзнет серая вода,
Продрогнув, мой цветок завянет
И упадет… И вот тогда
Меня совсем, совсем не станет.

Судьба бессмыслено жестока и коварна
И ты, душою становясь бедней,
От Ангела от своего неблагодарно
Скрываешься во тьме печальных дней.

Но Ангел – он поймет, он все прощает,
И в белоснежных кутаясь крылах,
Быть может, тоже по тебе скучает,
Пока ты там скитаешься впотьмах…

Тот, кто уже не верит никому,
В любом раскаянии фальшь уловит.
Но горько мне: ведь тем, как я живу,
Перед тобой, мой Ангел, я виновен

Что сколько дней – уже потерян счет
Чистейшая, высокой самой пробы,
Не кровь по жилам по моим течет,
А самой черной ночи цвета злоба.

Что следуя по жизни как слепец,
Шел за звездой, что оказалась мнимой,
Молитву в умягченье злых сердец
К себе никак считал не применимой.

За то, что и весной цветущей мне
Повсюду видится лишь мрак осенний,
И что в разгульной суматохе дней
Не оправдал моих тобой спасений.

И как не искалечен был судьбой,
Давным-давно по-доброму не плакал,
Я очень виноват перед тобой
Мой белоснежный терпеливый Ангел

Дай мне вдохнуть тебя – я задыхаюсь,
Спасенья нет – прекрасно знаю сам,
Что каждый раз, когда я зарекаюсь
С тобой расстаться, горло сводит спазм.
Напиться дай тобой – я умираю,
Пусть я молю твоей пощады, пусть,
Я лезвия по самому по краю
Пройду, исчезнуть силясь, и сорвусь.
Я не прошу, я знаю – не отпустишь,
Но знай и ты – пусть власть тебе сладка,
Души обезображенная пустошь
Не вырастит прекрасного цветка.

В жизненной науке
Телом искалечен:
Пулевое в руки,
Колотое в печень.

Оставался смелым,
Несмотря на раны —
Резаны по телу,
Через душу рваны.

Много раз непрочный
Был покой нарушен,
В сердце одиночным,
Очередью в душу.

Был до переломов
Многократно битым,
Все срастались снова,
Лишь в душе закрытый.

И в словах, и делом
Стал лишь больше твердым.
Несгибаем телом,
А душою мертвый…

Я ничей. И ничьим я, пожалуй, останусь.