Елена Лесная-Лыжина - Всем любимым посвящаю

Сочится время, как песок,
Я то, что было, позабыла,
Тот страшный от страданий год
Я Дед Морозу подарила.
Как часто боль наручники снимала,
Что просто задыхалась выть,
В ночь отсылала то, что днем скрывала…
Тебе не знать, мне не забыть.
Нам рано жить воспоминаньями,
Какими б ни были они.
Смешно? Тошно? Я знаю расписание,
Чтоб проходными поездами мчались дни.

Когда уезжают люди —
На душе остаются дырки.
А когда они уходят —
То тебя уже нет на свете.
И тогда не глаза, а стекла
Завизжат вдруг собачьим вальсом.
В раскаленных висках заклокочут
Нашей медленной жизни мгновенья.

– Мне подарили яблоко
В двухтысячном году.
Иду гулять на ярмарку,
Шальная, пропаду.
– За рученьку за белую
Мой суженый берет
И разговоры смелые
Со мною он ведет:
«Красавица лукавая,
Живи одна в аду,
Девицу моложавую
Я без труда найду.
Дыши как хочешь, милая».
Кровь замарает снег:
Зову его, постылая,
Пометив волчий след.

Тогда была еще наивна и свежа,
И первым поцелуем губ касались.
Я для себя его негаданно нашла,
Но розы черные мне в юности достались.
Они с закатным заревом придут,
Рукой потрогают, устами сладкими целуют,
Ногами сильными колени мне сожмут,
Знак одинокой лилии мне на груди рисуют.
Я их забыть со временем должна,
Услышать голос петуха в рассвете.
Ах, если б я кому-нибудь из них была нужна —
За это можно все отдать на свете.

Если у меня отнять надежду —
Останется невыносимая тоска.
На тело белое наденут черные одежды —
И гроб осиновый закапывать пора.
Противоречие звонков перебирая
В неверной памяти, опять дрожит рука,
Как девственность перед мужчиной замирает,
Так я мудрей уже не стану никогда,
Все слишком поздно для себя решаю,
Не задаю вопросов для нежданного звонка,
Гостей ночами одинокими встречаю,
Надеюсь, что сюда вернусь наверняка.
Не узнаю имен, фамилий, адресатов;
Потом ищу их, слезы на глазах.
Ругаюсь, как сапожник, черным матом,
Стреляю в угол, где иконы в образах.
Наверное, мне уже прощенья нету.
Но хочется тебя увидеть и сказать:
Пускай сомненья прошлого скорее канут в лету.
Пора колец венчальных, мой любимый, заказать.

Жнивьем осенним налились поля,
Сады от сочных яблок запестрели,
На косогорах шепчутся листвою тополя,
Туман рассветный путнику дорогу стелет.
Упав с росою, серебрится дождь,
Роняя с проводов свои капели…
Я жду, когда ты вновь меня найдешь,
И так летят неделя за неделей.

Снегом заметет зимой дорожки…
Лунный свет в окошко поглядит…
У камина ласково мурлычет кошка…
Сердце от любви опять знобит.

Старый домовой свечу задует,
Перешепчет черта на трубе.
Я хочу узнать, что дальше будет
И когда приеду я к тебе.

Пусть во сне приснится мне цыганка,
Детства дом и раскудрявый клен,
Хлеба черного в руке буханка,
Мальчик, что навек в меня влюблен.

На Урал знакомою тропинкой
Сквозь сады прискачет верный конь.
Я справляю по любви поминки,
От себя умчаться мне поможет он.

Целый год я ждала этой встречи,
Целый год работала, как вол,
Зря твердят, что время – лечит,
Ночью не спасет осины кол.
Обернулось целое столетье
Полотенцем с бахромой на волосах,
Дней очередное лихолетье
Закружилось бесом на часах.
Все сбылось – и не сбылося тоже,
Доброту твою придумала сама,
Мы с тобой повадками похожи,
Я тебя, быть может, зря ждала.
Не приручишь волка на охоте,
Не отмоешь крови с простыней,
Третий год уже в одной заботе:
Чтоб не стало мне еще больней.

Надежда умирает последней,
Последним умирать повеселей.
Край огневой всегда передний:
Для храбрости свинца налей.
Пули ведь тоже разные бывают,
Не дуры, бьют наверняка.
В десятку с точностью стреляют,
А жертву ждут издалека.
Ты верно целился: я в ад упала,
Заледенело сердце на ветрах,
До твоего прикосновения не знала,
Что у богов бывает тоже прах.
Останется не человек – отрепье,
В глазах веселых промелькает страх,
Святой ведь дух – всегда на третье,
И стрелки замерли на времени часах.

Наверно, мы увидимся не скоро,
Степей раздольных оренбургский край.
Меня уносит прочь товарник скорый,
Забудь и ласково по имени не называй.
Деревья в приуральских рощах скоро
Обронят золотистую листву.
Пока осенняя пора с зимою спорит,
Любовный узел в волосы вплету.
Шагов манящих шорох листопадный
Расскажет мне про мимолетность встреч.
И воздух, свежестью маня, отрадой
Тебя прикажет на века сберечь.

Настанет миг – и я скажу,
Что жизнь свою великолепно
Я прожила.
Я слишком много чувствовала и любила,
Не строила карьеры, не спешила
Других колоть.
Я музыку любила
И видела цвета в оттенках.
Лишь шорох листопада
и весна пьянящая
меня манила бесприютной чистотой.
И люди слишком мудрые
Хранили мой очаг,
Который глупою рукой
Студеною водой залить спешила,
Пытаясь охладить безумный лоб.
А по аллее вечности старик бредет
В ободранных лохмотьях,
Я в нем себя узнаю.
Всей немотой своею заклинаю,
Тебе кричу: «Постой!»
Хотя бы потому, что воздух свежий
Вдыхаю я всей глубиной души.
Хотя бы потому.

Многих нет, а я продолжаю жить.
Мне нужно помянуть погибших,
Чтоб не болела сильно голова
В воспоминаньях дней прошедших,
Где я была так неправа.
Они, высокие и стройные,
Идут к распятию, спеша,
Нелепых случаев достойные,
И я стреляю чуть дыша.
В глазах их, небом яснооких,
Ожогов страшных и ножей
Сочится в ранах кровь глубоких…
Туда идут, где нету светлых дней.
Наверно, лебединой стаей белою
Со снегом в вьюжном январе
Сменяю клапан на дыханье верою,
Но не вернуть их больше мне.

Тростинкой василькового шурша,
Ушла пора цветения весны,
И лето тихими шагами
В воде бутоны лилий разбросало.
Вновь в тихие часы раздумий полуночных
Скамейки в парке зажигают свечи,
Мои молитвы говорят о настоящем,
Слова воркуют о любви к тебе,
Ведь запахи манящие пьянят не зря,
А к прошлому летающих качелей
Заводят ливнями разлуку на капели,
Шурша на заводях опавшею листвой.
Про компас верности на маяках
Слагаются легенды в книгах,
А мы не можем, как всегда,
Сложить три слова в этом сквере,
Где на песках забвений древностей
Друг для друга нежностью поя,
Слагаются бессонные десятилетия.