Андрей Белянин - Пастух медведей (сборник)

Который год никак не разберусь:
Кто я такой на жизненном пиру?
И почему всё время тороплюсь,
Как будто завтра я уже умру?
Я тороплюсь в случайном ритме встреч
Одуматься, опомниться, спасти
И друга от несчастья уберечь,
И чью-то пулю грудью отвести.
Спешу опять сказать, решить, допеть,
Разведать неизвестные пути…
Неужто так уж страшно – не успеть?
Неужто жизнь уже – не впереди?
И разве наши долгие года
Проносятся, как желтые листы?
А если с неба падает звезда,
То это только раз и – с высоты!

Знакомство, встреча и ошибка
Судьбы с судьбой…
И слышу я, как плачет скрипка
О нас с тобой.
Она давно меня простила
И верит мне,
Но ты устало прислонила
Ее к стене.
Ты смотришь в радостные лица –
Ты им верна,
А за меня могла вступиться
Она одна.
Всё, что металось и кипело
В душе моей,
Она сказать тебе хотела
Меня верней,
Не думая и не гадая –
Лишь бы успеть!
Прильни щекой и, не мешая,
Дай ей – допеть.

Песня скрипки. Свет свечи…
Почему я так беспечен?
Я же знал: не будет вечен
Миг декабрьской ночи.
Песня скрипки. Огонек…
Вальса тающие звуки.
И – протянутые руки
Через тысячу дорог.
Ни улыбки, ни словечка,
Ни признанье, ни любовь…
Вечер наш сгорит, как свечка,
И не повторится вновь.
И, наверно, без меня
Ты смычок ласкаешь снова.
Я же жгу фитиль сурово,
Греясь у его огня.
Мне тепло, как от печи…
Дружба бьется, словно блюдце,
Но со мною остаются:
Песня скрипки. Свет свечи.

Мне говорят, что я тебя придумал,
Что сочинил улыбку и глаза.
Что не вгляделся, трезво и угрюмо,
Не взвесил «против» и не взвесил «за».
Вообразил и доброту, и нежность,
И ласку рук, и трепетность ресниц,
И детских губ нетронутую свежесть,
И душу – без оков и без границ.
И невесомый от природы шаг,
И чистоту волос золототканых…
Пусть всё, в конце концов, совсем не так,
Но в хороводе образов нежданных
Останься выдумкой, несбывшейся мечтой,
Полетом птицы, кликом лебединым.
Стань мореходной дальнею звездой,
Рожденной вдохновением единым.
Метелицей по улицам метя,
В сомнениях и головокружении,
Чтоб понял я, что видел не тебя,
А зеркала слепое отраженье.
И вот тогда, идя напропалую
И не решая: «Быть или не быть?» –
Дай силы мне узнать тебя – земную,
Увидеть, разглядеть и – полюбить.

День, где виденьем – встреча с тобою.
Новое утро – как после боя.
Новое утро в старую смуту:
День, что был отдан за эту минуту!
Новый отдам, чтобы только увидеть,
Чтобы и взглядом тебя не обидеть,
Издали, робко, с сердцем застывшим, –
Только б минуту… Только б услышать
Голос негромкий, шаг невесомый,
Смех серебристый – слишком знакомый.
Только б минуту, только б мгновенье –
День отдаю лишь за взгляд на творенье
Жизни, которая мне подарила
Девушку, что ничего не простила.

Может быть, слаб я?
А может быть, трус?
Трудно в себе самому разобраться.
Был, и не раз,
В непростых ситуациях
И не боялся,
А тут вот – боюсь
Взглядом задеть
Или словом обидеть,
Жестом неловким спугнуть тебя:
Вдруг
Чудо закончится –
И не увидеть,
Как рассыпается
Сказочный круг.
Новая встреча…
О, как же ты близко!
Смотришь в глаза, словно в душу, –
Насквозь,
Я замираю на лезвии риска
И ничего не беру на «авось».
Эта открытость – без капли сомнений.
Вводишь в свой мир –
Замирает душа!
…Падают листья под ноги, шурша, –
Воспоминания светлых
Мгновений.

Тополь, помолчи, – в густых потемках
Легкий сон слетает ей на очи, –
Пусть Алина спит, и сон ребенка
Не тревожат звуки синей ночи.
Золото волос… Подушки хлопок…
Лунный луч посеребрил ресницы…
И от Волги до таежных сопок
Пусть прохлада в эти сны струится…
Пусть она увидит под часами,
Как поется в рыцарских балладах,
Юношу с гусарскими усами,
Взгляд его, где горечь и бравада.
Пусть увидит, как своим капризом
Кружат сад в объятьях листопады…
Моцарта в мгновенье импровиза,
Моцарта – еще до чаши с ядом!
Пусть услышит в сладком сне Алина
Музыку, что в сердце отозвалась,
Лета отзвук в песне лебединой
И зимы прощальную усталость…
Пусть ей снятся розовые кони
И полночных звезд высоких пенье…
…Спит Алина – под щекой ладони,
До рассвета – целое мгновенье…

Я спешил, я сбился с ног,
Я еще не знал, что поздно.
Я себе все руки сжег,
Доставая с неба звезды.
Торопился, несся вскачь
И не знал, что опоздаю…
Ты прости меня, не плачь, –
Сам себе я – не прощаю.
Повторилась сказка вновь,
Искаженная немного,
И Успех, Война, Любовь
Преграждали мне дорогу,
Славу пели соловьи…
Сквозь успех не смог прорваться,
И до солнечной любви
Мне не удалось добраться.
На гнедом своем коне
Я не минул доли строгой
И остался на войне:
Мне обратно нет дороги.
…Не грусти, из майских гроз
Радуга на землю станет.
Ты из всех упавших звезд
Сохрани одну на память…

Лишь у ранней зимы есть свое
Нераздельное право:
Погружать суету
В снеговое объятие сна.
Ждем рассвета.
Пока не проснулась застава –
Тишина…
Ах, какая вокруг тишина!
А на той стороне
Всё такие же горы и ели.
А на той стороне
Колыхнулся белесый туман.
Там, на той стороне,
Муэдзины тягуче запели,
И – не верь тишине:
Тишина – это тоже обман.
Мне потом, на гражданке,
Не раз еще, видно, приснится
И чужая,
И та, что сейчас за спиною, страна,
И рассвет,
И туман,
И негромкое слово «граница»,
Над которой пока тишина,
Тишина, тишина…

Пишу стихи.
Мой строгий капитан,
Вы всё смеетесь? Я не ради славы.
Они – во мне… И с горем пополам
Учу заставы строгие уставы.
Стихи – на турнике и на «козле»…
Их тихий голос пробивает камень.
И на меня шатающей земле
Стихи растут, как мак весенний, сами.
Вокруг одна поэзия видна!
И я спешу, не выбирая броду,
Сорвать цветок!
Но рядом старшина:
– Кру-угом! В наряд!
Чтоб впредь ценил природу…
Наверное, дела мои плохи –
Здесь не ответишь:
– Я и сам – с усами…
А над заставой вновь летят стихи,
Родными окликая голосами.
Да и усов уже в помине нет –
Гусарская краса не по уставу.
Но красоты земной прекрасен свет,
И я писать стихи не перестану.
Быть может, я и впрямь не подхожу
К армейской службе –
Точной и суровой?
…Опять наряд уходит к рубежу –
Я на ходу низаю слово к слову.