Ева Райски - Дарю любовь…

Тупая сердце режет боль невыносимостью потери.
Он умер днем во сне. Ушел.
А я еще не верю.
Он умер тихо, как и жил, спокойно и смиренно.
Он не был гений иль герой, он был обыкновенный.
Но для других, не для меня. И боли нет конца.
Как страшно не осознавать, что больше нет отца.
Как страшно верить, что сейчас приду опять домой,
И улыбнется он в ответ, заговорит со мной.
Не улыбнется. Нет, увы… Его не стало. Боль.
И мы скорбим. И плачем мы. И сердце жжет огонь.
Огонь любви, огонь потерь, пламя беды большой.
Он умер. Мы теперь в тоске.
А он обрел покой…

«Интересно, наша жизнь какого цвета?» —
Опросил я всех и не нашел ответа.
«Жизнь сера», – ответил мне старик.
«Нет, светла!» – поспорил детский крик.
«Жизнь – она в полоску, вот дела», —
Мне сказал мудрец. «Она бела…
И черна… – задумался слепец. —
Жизнь – начало света и конец».
Женщина задумалась игриво:
«Она чуть цветна. И так красива!»
«Радуга!» – пролепетал малыш.
Дорогая, что же ты молчишь?
Для тебя же я задал вопрос.
Отчего же недовольно морщишь нос
И кокетливо сдвигаешь брови?
«Жизнь ярка. Она краснее крови.
Жизнь светла, но много темноты.
Жизнь изменчива, как я или как ты.
Жизнь… Ну, разве сразу дашь ответ?
Жизнь. Мгновенье – снова новый цвет.
Лишь минута – новый перелив.
Жизнь непостоянный цвет-мотив».
Может, ты, любимая, права.
Не найти для цвета мне слова…

Синий призрак стоял у стены, синий призрак в упор смотрел.
Опустила глаза без вины. Очевидно, такой мой удел.
А в зрачках у него синева, жесткость, злость, осуждение.
Мне казалось – во всем права. И надеялась я на прощение.
Синий призрак растаял как снег. Он опять меня не простил,
Ничего не сказал в ответ и грехов моих не отпустил.
Прикоснулась к стене рукой, а от страха чуть не кричу.
Вновь нарушен мир и покой. За тебя поставлю свечу.
Чтоб поверил и пожалел, тяжело страдать без вины.
Очевидно, такой мой удел – видеть призрака у стены…

Ты спишь, и сомкнуты твои ресницы,
Разглажен лоб и рот упрямо сжат.
Мне хочется узнать, что тебе снится,
Что ждет тебя – спокойный рад иль ад.
Быть может, себя мнишь ты властелином
Над миром и владыкою людской.
Или в большом поместье господином,
А может, просто погружаешься в покой.
Иль воином несешься в жаркой битве
На взмыленном испуганном коне,
Или священником на утренней молитве,
Или живешь в чужой дальней стране.
А может, женщину впервые в жизни любишь
Иль расстаешься с пылкою любовью,
Или друзей ради наживы губишь,
Иль, раненый, весь истекаешь кровью.
А может, по дороге бродишь нищим,
Грызя сухарь и пряча грязный грош,
Или скорбишь на чьем-то пепелище,
Или опять отстаиваешь ложь…
Как хочется узнать, что тебе снится,
Проникнуть в твои радостные сны.
И целовать закрытые ресницы,
И чувствовать присутствие весны.

Много веков назад, любовью к людям гоним,
Ты стоял задумчиво перед входом в Иерусалим.
Я не знаю – был ли решительным тот вход
Или страданием был искажен твой рот.
Уверен ли ты был в том, на что шел.
Что ждало тебя – знал ты слишком хорошо.
Как до боли, мучительно, сжат твой рот…
Ты уверен, что стоит прощения этот народ?
Ты уверен, что стоит на жертву идти,
Продолжая стезю крестного пути?
Только, думаю, был ты тверд и неумолим.
Всем слуга, всем великий Господин…

Человек шел дорогой длинной, мечтал о своем.
Притомился слегка и на камень присел большой.
Помолчал, сигареты достал, молча закурил,
А потом сам с собой негромко заговорил:
«Суета кругом, и конца суеты той нет.
Все бессмысленно. На вопрос не найти ответ.
Жизнь летит. Мы стареем. Но где же цель?
Дождь сменяется солнцем, за мартом идет апрель.
Все усилия тщетны. Ничего не изменить.
Как с такими суждениями можно жить?» —
И вздохнул, и прислушался к тишине.
Вдруг: «Эй, ты, что расселся сейчас на мне.
Я ведь тоже когда-то был таким, как ты.
Любил солнце, женщин, вино и мечты.
Я ведь тоже, как ты, удачу искал.
А теперь вот видишь, каким я стал.
Жизнь сильна. Она сильнее всех нас.
Бесполезно противиться ей. Даже не раз.
Надо жизнь принимать такою, какая есть.
И понять смысл: жизнь – огромная чья-то честь…
Раз живешь – с удовольствием, друг, живи.
Мир прекрасен. Минуты блаженства лови.
Вот послушай – песню поет соловей,
Он-то знает смысл морей, лесов и полей…»
Голос смолк. Удивленный, вскочил человек.
Камень камнем стоит. Изменений нет.
«Может, мне показалось? Иль это бред, сон…» —
Посмотрел с подозреньем на камень он.
Усмехнулся, «спасибо» сказал, улыбнувшись, пошел.
Будто тайного друга случайно нашел.
…Не смотри с усмешкой на предметы такие.
Может, это когда-то были люди живые.
Может, жили спокойно как раз перед нами.
А потом заснули… и проснулись камнями…
Мы не знаем, увы, кем потом сами станем.
Может, тоже таким мудрым другом-камнем.
Может, тоже кому-нибудь наши слова помогут.
И напутствуют доброй молитвой в дорогу…

Мне приснился вчера очарованный мир.
О таком люди грезят и мечтают часто.
Там встречает гостей сердечный кумир.
Там познаешь ты истинное свое счастье.
Мне приснился вчера сиреневый сад.
Там деревья, цветы – это наши мечты.
Побывав там мгновенье, не рвешься назад.
Навсегда здесь остаться желаешь ты.
Мне приснился вчера голубой океан.
В нем любая волна – это наша судьба.
Этот мир нереален, он зрения обман.
Только как там прозрачна была вода!
Мне приснилось вчера лазурное небо.
В нем звезды горят – это наши души.
Только, знаешь, при жизни никто там не был,
Я не знаю места такого на суше.
Мне приснился вчера заколдованный край.
Там царят тишина, красота и покой.
Это место у смертных называется Рай.
Это место, увы, не для нас с тобой…

Близится к вечеру день, Солнцу в зенит заходить.
За мною, как злобная Тень, тянется Прошлого нить.
Темная грустная ночь. Тень не могу отогнать.
Никто мне не в силах помочь. Попробую Тень разыграть.
«Знаешь, а мне все равно. Стала я все забывать.
Что было – уплыло давно. Хватит за мною шагать.
Ты ведь сама сознаешь, только не хочешь признать:
Прошлого не вернешь, будущего не узнать.
Так что, пожалуй, иди. Пусть тебе будет легко.
Хватит, за мной не ходи. Лучше нам быть далеко».
Сумерки. Близится день. Не убедила ее.
Скалится Прошлого Тень. Каркает в ночь воронье.
Все остается как прежде. Нельзя ничего изменить.
Есть только капля надежды. И Прошлого прочная нить.