Виктория Мамонова - Morpho menelaus

а полотенце? рассказывай, коль хватит сердца.

С какого-то момента мы подобны сообщающимся сосудам,

Ведаем друг о друге без объемных строений бытовых сред,

Что больше похоже на чудо, но верующих в него почти нет.

Значит, и есть Чудо – сопряжение и чреслами, и судьбами,

Течениями и обращениями в золотом сечении лет.

На свет нас зовут синие птицы, новые лица, старые карты.

Уплотненность дней разжижает металлы, перебирая гаммы

Оконной рамы; я барахтаюсь слабо в околоплодных водах,

Истекаю семенной пеной, застывающей сгустками смальты.

Какие еще смешения входят в состав амальгамы?..

иногда нас совсем мало —

в предельных числах;

а порой мы воплощаем

феномены чьего-то сознания:

назовем это чистой

любовью и пониманием;

однако, о сознании,

в основном, расплывчато, кисло,

хотя оно фрактально

нас связывает всех развитием,

духовным ростом и соитием.

мы, словно летучие мыши,

на перекладине дней повисли;

нас упрекают в лихих мыслях —

повод озвучить спам-истины:

обозначим это желаемым

социальной машины,

несмотря на то, что желаемое

отлично от глубин ожидаемого,

противоположно вовсе

необходимо витальному.

поэтому желаемое для нас – повод выспаться.

Вот как формируются массы? Ведь в природе масс нет.

А рой, стадо, табун, муравейник, прайд, стая или община

Суть защищенная биосоциожизнь целостности и единицы,

Обустроенная через культ вынесенного вовне расширения.

В принципе, в массе – своя защищенность, подобная жиже.

Но почему ближе стала масса, заменив био-, социо-, жизнь?

Предположим, nova vita – слепок, посмертная маска, модель

Ценностей, ориентиров, программы поведения и мотивов,

Привитых через НЛП, двойное кодирование, ранний секс.

Спрашивается, кто именно занимает твое пространство-время,

Когда в движении, сопротивляясь силе всеобщего притяжения,

Ты, подобно бозону, переходишь из небытия в бытие и обратно?

Ладно бы гамлетовский вопрос – экзистенциальный переворот,

Но когда в ритме машины, монотонно и атомарно, стирая шины

На поворотах социальных ожиданий и / или самооправданий,

Понимаешь глубоко, ясно, пронзительно, тошнотворно, до ора:

Вот она – твоя единичная наличность и проявленная жизнь;

Прыгни в нее – и захлебнись ее горячей соленой любовью.

Когда художник-фигуративист,

Неважно, кто он – реалист или примитивист,

Создает композицию – он ведет глаз зрителя.

Когда философ-гносеолог,

Неважно, кто он – аналитик или семиолог,

Артикулирует пролегомены – он ведет глаз читателя.

Когда политик – предтеча народа,

Неважно, кто он – оппозиционер или традиционалист,

Озвучивает риторические фигуры речи – он ведет глаз рода.

Когда художник, философ, политик

Дают объяснительные модели реальности как тотальности,

Мозг отпускает каналы восприятия на поиск нового.

облака нарезают небо свежими ломтями лазурита:

беглому рисунку вторят ритмы вспаханных полей,

что усеяны колосьями взошедших робко пахарей:

кто из них с лозунгами, кто с магнитами, а кто с…

выбирай любого, далее – пасутся стада пастухов:

каждый – со своим псом, персонификатором ego;

что ты скажешь, амиго, киник бродячий Псой?

планы зеркалят области ломкими плоскостями,

играя на статике движущихся в вакууме табунов /

динамике поющих сопрано межфигурных пустот;

вот проплывает почти рядом с глазами чей-то рот,

а вот – существо с вывернутыми наружу органами

из анатомического театра приветствует свою тень;

что ты скажешь, амиго Диоген? – как прошел день?

а цвета дразнят и суетятся совершенно излишне:

любой лишний – лишен дополнения и контраста;

я стою в черте локальных и голосистых гласных,

ко мне поспешает Франсуа Рабле – здоровья тебе!

кадры сменяют кадры, картины смещают картины:

пастухи – в тине, пахари застряли в сизых хлебах;

что ты скажешь, сатирик? – ничего! вот о том и я.

И никаких параллелей!

Лучше свирель метели,

Предсказуемый холод,

Порядок и ход мыслей,

Матричный срез клетки,

Набрасывающий сетки

На все био-, чтобы био-

Так не било по нервам,

Приближая к арт-акции

Систему орг. реакции.

Абсолютное принятие —

Отчасти и есть снятие

С бед «во плоти» бреда,

Смешение воза зрения,

Мира с мировоззрением.

Пример – судьба Лира,

Которая не вдохновила

На свершения «во имя»,

Хотя имя тогда и было,

Но «напротив» трубило.

«Напротив» – не натиск,

Даже не оттиск – поиск

Дистанции или подобия:

Пособие по управлению,

В котором воля, веление

Спущены в комментарии

И требуют обновления, —

А минимум реставрации,

Причинно-следственной

Инициации знака и кода.

Конечно, ведь завтра – не конечное:

настоящее сбрасывает совершённое,

обновляясь, как змея, гладкой кожей,

как лишенная хвоста ящерица позже

обзаводится новым хвостом и еще.

Но не грушу: только в землю молчу.

Земля: молча в ответ, сохраняя завет

невмешательства в препирательства

настоящего – беглого каторжника,

настоящего, таящего и отторгающего

сложности – ложности – возможности,

брошенные в печь: пустое в порожнее,

настоящее, которому, увы, не сберечь

ничего. Я иду, ничего-ничего. Молча

в землю смотрю. Еще – не конечное,

и к тому же размышления о вечном —

всегда кстати: восприятие в квадрате.

есть у дождя четыре техники письма:

графически – по душам тонко, тушью;

клинописно – по садам и хлам-вещам;

иероглифически – по детским личикам;

живописно – ультрамарином по нивам

с радугой из прока, краплака и яри,

с добавлением кобальта и киновари;

есть у дождя время для наслаждения,

удерживающее его от зуда артерий;

бег перистых и кучевых впечатлений,

прилив, и жажда, и стыд наваждений,

смещение в цветопись ядер энергий,

жар внутренний – жар сочленений

солнечных лучей и ливневых дождей.

и я всматриваюсь в тебя

как в неведомый пейзаж

пейзаж открывает глаза

и нежно впитывает меня

мы играем на узнавание

а дорога скользит ровно

искрясь тонко терракотой

лес входит в новый цвет