Павел Булычев - Стихи

Но я же не о том.
Такой красивый дом,
А дышится с трудом.

Обидный пробел в биографии,
А, может быть, и в географии
Решил я восполнить и вот
Я с дружественным визитом,
Хотя не владею ивритом,
Сажусь, наконец, в самолет.
Припасть я желаю к истокам,
Мне снится Иерусалим,
И хочется стилем высоким
Беседовать запросто с ним.
Пройти по земле иудейской,
Услышать там русскую речь.
От пули арабской злодейской
Надеюсь себя уберечь.
Увижу знакомые лица
Друзей, нет которых родней.
Жду встречу – вот-вот состоится,
Я просто мечтаю о ней.
И праздник себе вдруг устрою —
За этим в Израиль и спешу.
Я в стену записку пристрою
И счастья для всех попрошу.

Весна, природа оживает,
С утра свежо, и снег не тает.
К полудню солнце прогревает,
Зима без боя отступает.

Тюльпаны первыми весной
Зимы нарушили покой.
Какая жизненная сила
Их подтолкнула, разбудила!

Еще остался грязный снег,
Еще морозец по утрам,
А на газонах тут и там
Тюльпаны начали свой век.

И землю рвут на части свечи
Упругих розовых листков,
Как лета хрупкая предтеча,
Залог незыблемых основ.

Весна, холодная квартира,
Из крана тонкая струя…
Такая вот картина мира
И постоянства бытия.

Январь – глухое время года.
Остыла за окном природа,
Не благоволит к нам погода,
И длинный праздник у народа.

Уже вся съедена закуска,
И водка выпита по-русски,
На улице костер из елок,
В подъезде мусор из иголок.

От новогодней канители
Остались блестки канители,
Не убраны весь день
постели, На кухне окна
запотели.

На лыжах? Да куда там к черту.
Ведь организму не до спорта,
И надо силы собирать Сегодня
праздновать опять.

Запах дыма в воздухе висит,
Солнце в октябре уже не греет,
Мелкий дождик тихо моросит,
И трава зеленая желтеет.

Лес теряет прежнее убранство,
Наступает время листопада.
Появляется свободное пространство
Вместо изумрудного наряда.

Птицы собираются в дорогу,
Люди спешно делают запасы,
Холодает к ночи понемногу,
Не спасают теплые матрасы.

Утром иногда несмелый иней
Накрывает грязные дорожки.
Воздух вечерами такой синий,
Погреба завалены картошкой.

На земле сплошной ковер из листьев,
Вакханалия оттенков, буйство красок.
Пришло время, чтобы поразмыслить.
Пришло время сбрасыванья масок.

Паутинка медленно летит

В июне воздух лета сух,
И с тополей слетает пух,
Садится на платки старух,
Любую власть клянущих вслух.

Вот одуванчики на поле.
Их с каждым годом только боле.
Любое в воздухе движенье
Их призывает к размноженью.

На улице такая сушь,
Скорее хочется под душ,
Под душем время коротать,
Похолоданья ожидать.

А ночью невозможно спать,
Ужасной кажется кровать.
В июне ходят в отпуска…
Какая все-таки тоска.

От зимней длительной аскезы
Народ устал, и сучкорезы
Работать стали в феврале.
Грачи еще не прилетели,
И впереди нас ждут метели,
А руки тянутся к пиле.

Лежат отпиленные ветки,
Как чьи-то брошенные детки.
Их почему-то не убрали.
Они препятствуют прохожим.
Гулять деньком таким погожим,
И обходить их мы устали.

А солнце с каждым днем все
выше, Капель веселая по крыше,
И голуби воркуют чинно.
Так почему же вдруг весною,
Что может быть тому виною,
Тоска накатит беспричинно?

Какой особенный наркоз,
Быть может, авитаминоз
На суицид весной толкает?
И часто, как мороз по коже,
Несбывшееся нас тревожит.
И человек вдруг понимает,

Что жизнь сквозь пальцы истекает,
Что книга жизни иссякает,
И слышится оркестра медь,
Что путь известен и начертан,
Что человек внезапно смертен…
И что-то хочется успеть.

Люблю я миг перед грозой,
Когда дождь первою слезой
Сухую землю окропил,
Иссяк и будто бы застыл.
Свинцом уж небо налилось
И в ожидании зашлось.
Гроза дыханье задержала,
А напряженье нарастало.
Стал воздух тверд и недвижим
И оттого непостижим,
И что-то в воздухе витало.
Замолк на время птичий гомон,
Почти не слышно было грома,
На горизонте лишь сверкало.
Вдали раздался тихий рык,
Как бы из ничего возник.
О тишине совсем забыв,
Листва несмело задрожала,
И первый налетел порыв.
За ним второй, еще сильнее,
И стало вдруг еще темнее,
И небо осветилось вдруг.
В глазах – нечаянный испуг.
Упали капли, полилось,
И представленье началось.
Крушило, било и ломало,
Слепило, выло, оглушало,
Как из ведра, всех поливало.
Еще сильнее, мало, мало!
До исступления, до тика
Но, видимо, достигнув пика,
Гроза неспешно отступала.
Светлело небо, проступало
Сквозь тучи ласковое солнце,
И я сквозь мокрое оконце
Обозревал сию картину.
Слегка поламывало спину,
Видна была в грязи дорога,
В саду стекали с веток капли,
И мысль пришла ко мне внезапно:
Чертовски все-таки приятно
Пожить еще чуть-чуть, немного
И поиграть еще в спектакле.

Дымятся крыши от метели,
А я лежу в своей постели.
Буран, занесены дороги,
И коммунальщики в тревоге.
На те же грабли в сотый раз
Мы наступили и сейчас.
Никто не мог предположить,
Что снег зимой порой не тает,
Продукты к нам не поступают,
И самолеты не летают,
И просто невозможно жить.
Деревья в белое одеты,
Под ветром раздают приветы,
Роняя на прохожих снег.
И молча ропщет человек
На то, что вечно у природы
Нет никогда такой погоды,
Чтоб примирила сразу всех.
Не надо брать на душу грех:
В такой погоде своя прелесть.
Зевотой сводит мою челюсть,
Мурлычет кошка на диване,
Она поела и в нирване.
Снаружи ветер завывает.
Как хорошо зимой бывает.

За окном морозы, за окном метель.
Каждый день готовит свежую постель,
Воет, как разбойник и свистит, как тать,
На душе тревожно, слов не разобрать.

Скрытая угроза, внезапная, как смерть.
Из снежинок редких с ветром круговерть.
Завывает тонко на сотни голосов.
Никому не верю, ко всему готов.