Виктор Кузьменко - Редкая работа

Друг уже не друг. Враг уже не враг.
Слишком мрачен свет, слишком светел мрак.
Нарисую сам
На обоях блик
И не удержу ни вздох, ни крик.

Вздох уже не вздох. Крик уже не крик.
Песни все без слов,
Пьесы без интриг.
На снегах следы вытопит весна:
Кто зачем прошёл – не надо знать.

По зыбким, горячим песчаным барханам,
Под солнцем палящим худые бока,
Идут, несмотря ни на что, караваны
С нелёгкой поклажею издалека.

Недосказанных слов тюки,
Нерастраченных чувств мешки,
Недоделанные дела,
Неоплаченные долги.
Невзращённые семена,
Проржавевшие стремена,
Ненатянутая струна,
Безотказный стакан без дна —
не легки!

Погонщики мерно качаются, сидя
На высохших в дальней дороге горбах.
Верблюды годами колодца не видят,
Колючий песок на шершавых губах.

Куда вы, в какие далёкие страны
Сквозь пыльные бури, без пищи и сна,
Невольные пленники фата-морганы,
Несёте свой груз от темна до темна?

Прогуляемся по осени,
Возвращаться не спеша.
Про запас бездонной просинью
Наглядимся, не дыша.
Нашуршимся листопадами,
Загадав желаний воз.
За кленовыми оградами
Нахохочемся до слёз.
А когда пора прощания
Подкрадётся, как зима,
Мы до нового свидания
Разбежимся по домам.
И, зажав в перчатке кожаной
Боль невысказанных слов —
Осень, как она похожа на
Запоздалую любовь…
Уносимые трамваями
По далёким адресам,
Примем всё непререкаемо
Из отпущенного нам.

Однопутка. Поезда
То туда, а то оттуда.
Люди едут кто куда.
На столах в купе посуда.
Проводницы носят чай.
Карты, книги, разговоры.
Между «здравствуй» и «прощай» —
Два шага по коридору.
Люди едут кто за чем —
Кто на юг, а кто на север,
Кто на время, кто совсем.
За окном полынь да клевер.
Однопутка. Свет луны.
Мерный стук колёс о стыки
Стих давно уж, но видны
Промелькнувших судеб блики.

Утекает дней вода…
Я не еду никуда.

В бессмысленных поисках смысла
Потрачены лучшие дни.
Разменяны даты и в числа,
В пустые, никчёмные числа
Давно превратились они.

Забыты любимые лица,
Фамилии их, имена.
Не встретиться и не проститься.
Дай бог, если кто-то приснится,
А так – тишина, тишина.

И, как посреди снегопада,
Дорога былая бела.
И то, что грядёт, – не отрада.
Ни денег, ни славы не надо,
Любая любовь не мила.

В стальные, тяжёлые латы
Закована нынче душа.
И сквозь отрешённости вату,
Пушистую, мягкую вату
Ничто не пробьётся к ушам.

Не тронет ни сладкое пенье,
Ни горечь разлук и потерь.
Смиренье, смиренье, смиренье.
Прошу, ну хотя б на мгновенье
Не верь мне, не верь мне, не верь.

Когда чего-то хочется —
Наверняка не можется.
Никто ни при чём и не виноват,
Видно, так назначено неспроста,
И, значит, нам
На авось надеяться,
Стало быть, есть резон.

Когда чего-то можется —
Наверняка не хочется.
Из сотни причин хватит и одной.
Выбирай, что глянется,
Как-никак, останутся
Девяносто девять целых,
Стало быть, про запас.

Легко, без напряжения
Плывётся по течению.
Где, что, почему – нам до фонаря.
Как гласит Писание:
Знания страдания
Умножают. Это верно,
Стало быть, мы ни-ни!

Ни в общем и ни в частности
Пока что нету ясности.
Быть или не быть – всяк решает сам.
Потому, поэтому
Вашими советами,
Как бы так сказать помягче,
Стало быть, мы того…

А если вдруг захочется
И также вдруг заможется,
Тут, как ни крути, нужно угадать,
То ль хотеть, что можется,
То ли мочь, что хочется.
Это вам не фунт изюма,
Стало быть, вот те на.

Когда же приавосится —
Не упустить, что просится
Само по себе в руки и в карман.
Ох, уж тут захочется,
Ох, уж тут заможется
Так, что прямо нету мочи,
Стало быть, потерпеть.

Ой, да на лужке, лужке
Близ дубравушки
Молодой косарь
Траву кашивал.
Траву кашивал,
приговаривал:
«Ты коси, коса,
пока рань-роса,
Пока солнышко
невысокое,
Пока солнышко
не разъярится,
Сила-силушка
не растратится,
Да головушка
не умается».
Ой, да на лужке, лужке
Близ дубравушки
Молодой косарь
Траву кашивал.
Траву кашивал,
косой помахивал,
Остроту да прыть
все прихваливал:
«Ты, коса моя,
коса острая,
Коса прыткая,
голосистая,
Хорошо косишь —
режешь ровноти.
Хорошо поёшь —
не сбиваешься».
Ой, да на лужке, лужке
Близ дубравушки
Не коса поёт —
Плачет травушка.
Плачет травушка,
да зеленая:
«Ты почто меня
молоду сгубил?
Молоду сгубил
да невинную,
На сыру землю
бросил сохнути?
Бросил сохнути
одинешёньку
На лужке, лужке
Близ дубравушки?»

Ветви развесила
Калина-ягода.
Ох, как невесело
Перебирать года.

Перебирать, рядить,
Что не случилося.
Была пора любить,
Да не любилося.

Пора любить прошла —
Не попрощалася.
Всю грудь печаль прожгла
Та, что осталася.

Осталась навсегда
В ладошке горкою
Калина-ягода.
Ну что ж ты… горькая?

Широка река, да не глубока,
На крутом яру тишина в бору.
Помяни меня на закате дня
И забудь навек поутру.

Солона слеза помутит глаза,
Да не навсегда, говорят, беда.
Не бурлив поток, а к годку годок
Подмывает берег вода.

Отпоёт к утру соловей в бору,
Отгудит молва, опадёт трава.
И найдёт покой в стороне чужой
Буйная моя голова.

Сердце пересиль – брось кольцо в ковыль.
Тонкой юбки край не подшить впотай.
Собери венок, опусти в поток
И себя свободной считай.

Эта осень, словно книга
В желто-красном переплёте,
Птиц горластых вереницы
Собирает в перелёты.
Я листаю эту книгу
За страницею страницу,
И дождливыми ночами,
Хоть убей, опять не спится.

Это глупость, это нервы…
Дня вчерашнего заботы
Проступают от чего-то
На лице холодным потом.
Во дворе опавших листьев
Ветер карусель вращает.
В дни, забытые как будто,
Память снова возвращает.

Нет, не ветер – это время,
Отражаясь в стеклах буден,
Рвет забвенья паутину,
Ударяя в звонкий бубен.
И не листья в небе кружат —
Наших встреч случайных даты.
В том, что дождь стучит по крышам,
Мы с тобою виноваты.