Александра Светлова - Дорогами любви

Александра Светлова

Поэт-прозаик, член Интернационального Международного Союза писателей (кандидат). Почётная казачка хутора «Платовский» Смоленского отдела Центрального казачьего войска России. Награждена медалью им. Адама Мицкевича, медалью Московской литературной премии.

Сборник стихов в номинации «Три уникальных поэта» в соавторстве с Сергеем Кирпиковым и Татьяной Грицан. Издательство Виктора Ерофеева (2014 г.).

Участие в русско-шведском сборнике «От сердца к сердцу» Мальмо – Москва (2015 г.)

Публикации в альманахе «Российский колокол» – спецвыпуск, посвященный лауреатам премии имени Адама Мицкевича. А также спецвыпуск альманаха «Российский колокол», посвященный празднованию 70-летия Победы. Спецвыпуск альманаха «Российский колокол» «Московская литературная премия».

Автор более 30 написанных и изданных в музыкальном альбоме песен, в том числе посвященных казачеству. Соавтор ряда созданных видеоклипов.

Тоннель. Летящий на бешеной скорости поезд. Слепящий своими фарами. И Она – такое маленькое, хрупкое, изящное существо, совершенно потерявшаяся в такой непростой и полной невысказанной боли, сутолоке жизни.

Шаг… Она шагнула навстречу летящему составу… Еще один маленький шажок… и мгла навсегда поглотит ее, и наконец-то завершатся все проблемы, все тревоги, нескончаемой чередой встающие перед ней, непосильной ношей ложащиеся на ее хрупкие плечи.

Но что это?

От неожиданности её глаза стали еще больше, и без того имевшие соблазнительную глубину.

Что это? Словно неведомая чудовищная сила оттолкнула ее от края платформы, не давая совершить тот последний в ее жизни шаг.

Это произошло до того неожиданно, что она даже почувствовала неровное дыхание той силы, спасшей ее от неминуемой гибели.

И вот тут нервы ее не выдержали!

Она бросилась бежать вон из метро, перепрыгивая через две ступеньки эскалатора, так медленно ползущего, по ее мнению, вверх.

Рыдания рвались наружу. В горле стоял комок, а по лицу нескончаемым потоком текли жгучие слёзы.

Бежать, бежать, бежать…

Прочь… куда угодно!

Ноги действительно словно жили отдельной от нее жизнью. Они будто сами по себе делали шаг за шагом…

Ещё, ещё, ещё шаг…

Ничего не видя перед собой от застилающих глаза слёз, она брела… брела… брела.

Мысли хаотично наплывали одна на другую… роем… нескончаемым роем неслись в голове.

Она лихорадочно пыталась найти выход из той непростой ситуации, в которой оказалась волею судьбы. А ситуация оказалась действительно не из самых легких… Потеряв работу, она лишилась и жилья. Хозяин комнаты, которую она снимала в последнее время, попросту выставил ее за дверь.

Жилья нет, денег остались считанные копейки.

А она всё брела и брела вдоль по московской улице, не видя ни толкающих ее прохожих, ни того, что на улице уже заметно смеркается, а значит, ей нужно будет где-то хотя бы переночевать…

Физическая усталость брала своё. Уже порядочно выбившись из сил, она присела на скамью в парке, стараясь хоть как-то обдумать создавшуюся ситуацию и своё незавидное положение.

Газета! Господи! Ну почему она такая глупая, ей ведь может помочь газета!

На улице уже ночь…

С трудом поднявшись на ноги, она вновь побрела, теперь уже более осознанно, на поиски газетного киоска, благо, что в кармане звенела кое-какая мелочь.

Покупая газету с объявлениями, она поймала на себе взгляд киоскера, испуганный, мимолётный, который, впрочем, тут же потупил.

– Да… видимо, у меня вид не совсем хороший, раз люди так таращатся?

И тут же увидела своё отражение в ближайшей витрине…

Действительно! Взъерошенная, с огромными глазищами, с припухшими от слёз веками, с покрасневшим от длительного рыдания носом, она производила впечатление полусумасшедшей, полудикарки.

Так началась ее новая жизнь, а та самая неведомая сила, спасшая ее от гибели, так и осталась рядом с нею.

Никогда прежде она не замечала за собой никаких отклонений или странностей. А после этого случая всё чаще и чаще начала ловить себя на том, что иногда получается считывать чужие мысли, чужую информацию…

Купив газету, она в невероятнейшем изнеможении присела на первую попавшуюся парковую скамью.

Бегло и лихорадочно просматривала одно объявление за другим. Объявлений было очень много, но ни одно из них не подходило – либо по условиям проживания, либо жилье находилось очень далеко от места ее работы. Перебрав целую массу газетных объявлений и сделав целую кучу звонков, она наконец-то сумела более или менее взять себя в руки, заставив себя думать, думать, думать.

Время, тем не менее, уже близилось к ночи…

И тогда она решилась… решилась провести ночь то ли в хостесе, то ли в хостеле, то ли в хосписе. Название этого заведения она так и не сумела запомнить, да и не стремилась, а точнее, вовсе хотела стереть из памяти ту ночь, проведенную в лихорадочном полусне-полубреду.

Ее заселили для ночлега в комнату, в которой вдоль стен стояли солдатские койки в два яруса, да и само помещение этого странного на вид общежития напоминало собой нечто вроде казармы, нежели уютное жилое помещение.

Лёжа на очень тоненьком матрасике, сквозь который в спину, в бока нещадно впивались металлические прутья сетчатого переплёта койки. Малейшие движения, попытка перевернуться с бока на бок грозили новыми, еще более сильными приступами боли в травмированном когда-то позвоночнике.

Плакать уже попросту не было сил, но слёзы всё текли и текли из ее огромных карих глаз.

В полумраке этого помещения она слышала обострившимся донельзя слухом малейшие шорохи – неровное с подхрапыванием дыхание соседки на нижней койке. То скрип металлической сетки под тяжестью тучного тела женщины, спящей в дальнем углу комнаты. Периодически по стенам пробегали отсветы от фар проезжающих мимо машин.

А она всё думала и думала. Задавая сама себе один и тот же вопрос:

– За что? Господи, ну за что мне такие наказания, что же такого плохого я могла совершить в прошлой жизни, раз в этой нет никакого ни счастья, ни покоя?

Но никак не находила ответа на свои вопросы.