Сергей Семенов - России низко поклонитесь: Владимир Путин вас спасет

Культяпый гордость русскую отдал
И славу Севастополя предал.
Политый кровью, русскою, причал,
Скорбя мучительно, рыдал.

А черноморский голубой прибой
Ласкал волненье голубой волной.
Когда-то здесь жестокий бой
Потребовал расстаться с головой.

Я не увижу больше рваных губ.
И пьяных глаз я больше не увижу.
Душа его ушла, а сердца стук
Сканировать нельзя, поэтому я крыжу.

Вечернее платье надела
И все позабыла совсем,
Отдаться танцу хотела,
Себя, предлагая всем.

А музыка требует строго
Держать себя в сильных руках.
И, кажется, вечность до гроба,
А радость в диких кустах.

И, кажется, надо немного
До счастья еще подождать.
И кончится горя дорога:
Не нужен к нему возврат.

А музыка круче и круче,
И кружится голова.
И белые, черные тучи
Уйдут от тебя навсегда.

И чистое синее небо,
И яркое солнце в глаза,
И страсти соленое кредо
Охватит навечно тебя.

Вечернее платье сидело
На острых плечах хорошо.
От счастья лицо посветлело:
Танцуется, вроде, легко.

Человек, не достоин ты смерти:
Ты за косы женщин таскал.
Человеку люди не верьте.
Человек, ты подлец и нахал.

Столько лет прогибался под властью,
Что-то мерзкое лихо «лизал».
С непривычной бушующей страстью
О себе всему миру кричал.

Что ж, ты сделал в годину презренья?
Когда жизнь – это только дерьмо.
А пустое твое вдохновенье —
Вновь надутое страхом лицо.

Что-то скажешь, а руки трясутся.
Как бы власть не сказала: в тюрьму.
Или темные силы возьмутся
И поймают тебя на лету.

Словно клоун, трибуну мусолишь,
И в Индийский плюешь океан,
Свою речь неприлично ты солишь,
Либерал и большой хулиган.

Человек, ты русских защитник,
Ты России священной позор.
Человек, ты опасный хищник.
Ты стихия взорвавшихся гор.

Шло тихо время пьяного «царя».
Назначен был приемник молодой.
Разрушена Россия и пуста казна
И надо думать головой

О русской доблести и славе
Напоминал ему народ,
Чтобы о нем что-то узнали
И не смотрели прямо в рот.

Чтобы работал на пределе,
Не знал покоя никогда,
Не думал он о переделе
Чужого русского добра.

И будут радостные лица,
И будет блеск в людских глазах.
А синяя его жар-птица
Пройдется тихо по полям.

И будет счастье у России,
И будет счастье у людей.
А мир чудесный и красивый
Не для зверей, не для зверей.

Лежит по-тихому «царь» пьяный,
Навечно в землю тихо лег.
Его приемник – он упрямый —
Создать пытается свой стог.

Мой отец – герой Варшавы,
А во Львове пострадал:
От бандеровской шалавы
Получил в живот «запал».

Вроде, доброе желанье
Повидаться с молодой
После долгого старанья
Сделать девушку женой.

А она, лихая стерва,
В лес зеленый позвала,
Разрядила Вальтер первой,
Пистолет отца взяла.

Не пришел отец в деревню,
Как положено бойцу.
Целый год в кровати скверной
Швы меняли животу.

Пролечился миг Победы,
Отлежал свои бока,
Много горького отведал,
А колола медсестра.

А вернулся в дом отцовский
Не один, как все, с женой.
Он трофей привез бойцовский
Через год – другой весной.

Открывается равнина.
Проявляется простор.
По дороге идет Нина:
Вновь заглох автомотор.

Вдоль дороги то березы,
То роскошные дубы,
То разбросанные розы
Или хмурые грибы.

Солнце жаркое канючит
У земли воды нектар.
Воздух терпкий и вонючий:
Старых листьев прелый дар.

Даль далекая не манит,
А от глаз все вдаль бежит,
Сердце дерзкое не ранит
Застудившийся родник.

Веселиться не хотелось
Ветру склочному с утра.
Что-то в жизни завертелось,
Закружилась голова.

Проходили злые мысли.
Доброта вошла в покой.
На дорогу тоже вышли
Чудаки – играть в разбой.

А в апреле, вроде, жарко.
Только солнце снова лжет.
Мороз грянет и фиалка
Лепестки свои сожжет.

Обманулась жертва пая:
Раньше срока родилась.
Не дождавшись конца мая,
В рай невинной собралась.

Очень жаль, что так случилось,
Что на злобу нарвалась.
Небо грозное спустилось:
Зима злобе продалась.

Плачут тихие березы,
Плачет хор осин в лесу.
Воскресить не смогут слезы
Ярко цветной красоту.

Мимо грустного рыданья,
Мимо смерти на ветру
Без бессмертного желанья
Пройти, видно, не смогу.

Встану скромно у фиалке.
Слезы струйкой по лицу.
Нет пока подружек стайки.
Их рожденья подожду.

Ты отмучился недавно.
Ты свой путь прошел уже,
Похоронен тихо, тайно,
Успокоился в земле.

А враги твои хотели
Твое тело растерзать,
Как вороны, налетели,
Стали дерзости кричать.

Обступили гроб дубовый:
Крышку гроба не сорвать.
Гроб добротный, вроде, новый:
Трудно гвозди вынимать.

Разрубили крышку гроба.
Крышку гроба пополам.
Закипела дико злоба.
Пятна страха по рукам.

Гроб пустым вдруг оказался,
В него тело не вошло.
Никто, вроде, не сознался.
Куда тело убрело?

Тайным было погребенье.
О могиле знает кто?
Не придет твое забвенье:
Забыть горе нелегко.

Не воскресить былое величье.
Не вернется Держава моя.
Негодяи в овечьем обличье
Осиротили тебя и меня.

Раздробили великое поле,
Насадили смердящих «царьков»
И раздали бесплатное горе,
Наломав много горьких дров.

Ни тебя, ни меня не спросили:
А хотим мы «раздрая» в стране?
Только в душу и в сердце били
И закапывали в земле.

Разрушенье коснулось величья,
Грубость брошена прямо в лицо.
Нарушая простое приличье,
Поднялось на поверхность «дерьмо».

Все, что скрыто от глаз в подсознанье,
Все, что спрятано хорошо,
Получило теперь признанье
И покинуло грязное дно.

Где наивность, невинность девичья?
Где моральная чистота,
Человеческие приличья,
Человеческие слова?

Взорвалось вновь мое недовольство.
Взорвалась моя лихо душа.
В жизни стало очень скользко:
Под ногами горит земля.