Наталья Тимофеева - Водяные знаки

Ничто не тяготит разнежившихся дум,
И непривычный штиль не предвещает бури.
Уляжется за мной и оборвётся шум,
И лишь вода в реке со мной побалагурит.

Назавтра снова день и, может быть, дожди,
Я разожгу огонь не для тепла – для счастья,
Что, верится, споёт волынкою в груди,
Попавшись и в мои бесхитростные снасти.

Я всю жизнь сторонилась симметрии, нет в ней искусства,
Есть лишь искус красивости, глаз услаждающий штамп.
Симметричность мышления – это продуманность чувства,
А любовь – непорочная дева, не женщина – вамп.

У любви серафимы живут над крыльцом под застрехой,
Ей на косы в ночи переносят огни светляки.
Для любви все сердца, словно воск, но не станет потехой
Чьё-то сердце в огонь опрокинуть иль в недра тоски.

У любви всё открыто, распахнуты настежь оконца,
Ей хитрить ни к чему, ей противна искусственность слов…
Потому так нечаянна радость – влюбиться под солнцем,
Где давно от симметрии денег страдает любовь.

Но не всем этот дар драгоценнее кажется злата,
Продаётся эрзац, как телесная тень волшебства…
А любовь, как и Бог, на земле не бывает богата,
Вырастая из крови людской, будто в небе трава.

Директория чувства – несметная область сомнений,
Переменчивый азимут света и робкая власть
Над таинственной сутью любви, над попыткой явлений
В ограниченный круг бытия, отражаясь, попасть.

Что же делать, когда невозможность смиряет желанья,
Воздух правды бывает и солон, и остро-колюч.
Всё короче минуты, и тени длинней расстоянья
Между ложью и сердцем, чей голос чуть слышный горюч.

Словно сучья сухие впиваются в душу ответы
На простые вопросы, а сложных – не стоит труда
Задавать, если эхо несчастья заблудится где-то
И с порожистой кручи судьбы утечёт, как вода.

Ты мне просто поверь, я в свободу ныряю без страха.
Здесь условностей нет, всё понятно, как абрисы гор.
Может быть, я найду голове своей новую плаху,
Но любить тебя буду, как тысяча любит сестёр!

Ночная птица крикнула негромко,
Со старой груши оборвался плод,
Погасла света тонкая каёмка
И, кажется, – весь мир вот-вот уснёт.
Но он звучит легко, освобождённо,
Из жара дня в прохладу погружён,
И ветерок порхает… окрылённо
В такт ветру кроной машет чёрный клён,
Пищат в мансарде радостные мыши,
Копытом бьёт цыганский сивый конь,
И сумрак белых стен тенями вышит,
И бабочка летит на мой огонь.
Зажжённый хворост манит разговором,
В камине места много для тепла…
И лишь моя душа с немым укором
Пеняет мне, мол, раньше не могла
Забыть про боль, что на сердце ложится
Могильным камнем? Посмотри во тьму!
Ты слышишь, как кричит ночная птица?
Она свободна! Больше никому
Не дай себя в силках запутать снова,
Судьба утрат сердечных не вернёт…
Ей вторю я – мне ничего иного
Не надо, пусть всё будет, как идёт.
Да, эта ночь укромная прекрасна,
В ней есть для дум божественный приют,
И верится, что с жизнью не напрасно
Я состязалась, оказавшись тут.
И верится, что счастье не отпустит,
Что воля разум вынесет из бед…
Но есть в ночи всегда немного грусти,
И не на всё она даёт ответ.

Объявлена любовь, – парадный выход сердца
Под перекрёстный блеск мерцающих огней.
Ах, мне бы на неё душою наглядеться
И перестать считать черёд счастливых дней.
Но, разменяв судьбу на горестные всхлипы,
Уже не увидать любви за пеленой
Потоков горьких слёз, что приходилось выпить,
Увы, не мне одной, увы, не мне одной…

Объявлена любовь на сцене совершенства,
Сияет, как огонь, проснувшаяся медь…
Так много обещал короткий миг блаженства,
Что впору в небеса, как птице, улететь.
Негромок голос был из ракушки суфлёра,
Любовь свои слова забыла невзначай
И вот она ушла, сказав немало вздора, —
Она вернулась в рай, она вернулась в рай…

Объявлена любовь в грядущие столетья,
Мечтателям она увидится во сне,
Когда-нибудь и я стряхну с себя веретья
Из памяти своей о невозвратном дне.
Когда-нибудь и я увижу рай небесный
Среди земных щедрот, где чувствам места нет.
И пусть мне от любви под небом станет тесно, —
Её недолог свет, и мой недолог свет…

Затем, что правду говорила,
Затем, что землю берегла
И небеса боготворила,
В тюрьме прижиться не смогла.

Как птица падает за тучи
В плену потоков ледяных,
Так я, с земной сорвавшись кручи,
Лишусь и близких, и родных,

В чужом краю навеки кану
Для тех, кому не горек хлеб,
И сердца пламенную рану
Освобожу от душных скреп.

Не надо слов для темы плача,
Невелика земля людей.
И раз не выпало иначе,
То кроме Бога нет судей!

Тоске неведомы поблажки,
И я не стану горевать.
Из родника наполню фляжки
И буду снова понимать,

Как в целом мире безграничном
Частицы малые срослись,
Но их мельчайшие отличья
В моей душе отозвались!

Разлуки белые глаза
Скользят по окнам равнодушно,
Их взгляду время не послушно,
Пытаясь вырваться назад.

Но там, откуда я взялась,
Всё тот же омут неприятья.
Моё под ветром смялось платье, —
Он надо мной ярился всласть, —

Однако разум уцелел,
Ему продолжить сказ недолго.
Немного воздуха отволгло,
Да раскрошился света мел,

И пепел выпал по краям
Дороги, не ведущей к храму.
Лишь память носится упрямо
По жёлтым скошенным полям,

Где от стерни лоснится холм,
За ним другой, но до заката
Истлеет и она. Когда-то
Страшилась мыслей чёрных волн

Моя душа, теперь не так, —
Её покоя не нарушить…
А тишина заходит в душу,
Как расстояний вещий знак…

Там, где в сердце была Россия,
Разрастается пустота.
Не берёт меня ностальгия,
Ум покинула суета.

Словно бабочка, кокон сбросив,
Полетела на свет душа.
Пусть для тела настала осень, —
В чувствах золото, а не ржа.

Ни сомнений во мне, ни фальши,
Не тревожит чужая речь.
Буду жить, как и прежде, дальше,
Будет время, как прежде, течь,