Лео Карлсон - Цивилизация песка

Куда времен несутся кони,
Нам боги то не говорят,
И только виллы Берлускони
Огни сигнальные горят.

– Восьмиклассница… ты взрослая совсем!
Сорок семь тебе, родная, сорок семь…
Как ты эти годы прожила?
– Светка Соколова умерла.
А сама я вышла замуж два разА.
Есть работа, дети и коза.
Дом, сарай, машина. Кавардак…
Ну а ты-то, ты-то, сам-то как?
– Да никак. Смотрю на вашу хуергу.
Ничего ж поделать не могу.
Как тогда мы ждали перемен!…
То, что вы не встанете с колен…
Кто сказал бы, вздул бы как вруна.
Что тут скажешь… бедная страна!
Если б не уснул я за рулем,
Двинул бы с гитарой за рублем
А потом хоть в Хайцу!.. за мацой!
Ладно, все. До встречи. Виктор Цой.

Запах яблочных дней из далекого сада,
Из забытого теплого летнего дня,
От нагретой на солнце дощатой ограды,
За которой на речке купали коня.

Облаков проплывали армады над нами
Отражая холмы, зеленела река.
И антоновских яблок зеленое пламя,
Чьих тяжелых плодов наливные бока

Из усталой листвы так призывно манили,
Обещая свой сочный неистовый хруст.
И резной, озаренный закатным светилом,
Черноплодный пахучий смородины куст

Предлагал – угостись. А не хочешь, не кушай.
В августовских лучах вечереющий конь,
Из вод выходя, отряхнулся под грушей.
И антоновских яблок зеленый огонь

Мне светил семафорно, железнодорожно,
Обещая ночной, на четыре часа,
Полуночный вагон в край чудес невозможных.
И билет в те края, где живут чудеса.

Где живут, говоришь?.. Да никто и не спросит…
А над миром плывут, растворяясь как дым,
То зеленое лето, то яркая осень,
Что доступны по прежнему только живым.

На излете далекого лета
В летней кухне, в чесночном чаду,
Жарит бабушка с луком котлеты,
И оладьи набухли в меду.

Пахнет салом копченым и хлебом,
Борщ, картошка, простая еда.
Я уехал… Я больше там не был.
И не буду уже никогда.

…Мы уедем из этих предместий.
Есть на свете другие места.
Может, лет через сто, через двести
Кто-то просто, как в речку с моста,

Словно в омут, в любое из прошлых,
В чью-то келью и в шум площадей…
Столько было, плохих и хороших,
Но живых и реальных людей!

Каждый день воскрешения чудо —
Яркий танец из мест и имен!
Это будет конец Голливуда,
И начало для Светлых Времен…

…Спрятав ключик от Тайны Творенья…
Я вошел в незнакомый простор,
Где малиновый тазик варенья,
Заполняющий запахом двор…

Три дня, три дня, от ночи до зари,
не слыша птиц, не видя небосвода,
Я был настойчив, и уговорил
холодную красавицу Природу.

Ах! где я только с нею не бродил
Среди полей и по лесным опушкам,
Каких я с ней речей не заводил,
Читал стихи или шептал на ушко,

Она была надменна и строга.
И вдруг, внезапно – милая, простая…
Снега, они, для строгости, снега…
Но день назначен! И они растают!..

Безморозно и бесснежно…
Так, как будто некий Бог,
Вдруг застенчиво и нежно
Сам добавил запись в блог.

То Весна, зеленокрыла,
Вся в сиреневом манто
Встрепенулась и поплыла
Над спешащими авто,

Пешеходами, домами…
Окна, крыши, вечер, ночь…
Вместе с синими ветрами
Прямо в Будущее, прочь…

Вот и снег уже не нужен
– Постоянства безнадежность…
Где-то здесь в весенних лужах
Затерялась льдинка-нежность.

Белоснежность исчезает
В Бесконечном, Абсолюте.
Мысль надежная. Простая.
Да и верная по сути.

Ни о чем жалеть не стоит.
Скоро, скоро, вместе с нами
Этот мир опять накроет
Изумрудными волнами.

И из всех страстей (иль стрАстей)
Только эта не утонет —
Стать твоей сосулькой счастья.
И сгореть в твоих ладонях.

Бывет, не лямурно, не тужурно,
Проходит день как странный вязкий сон.
Но до чего же нежно и ажурно
Даваллия сползает на вазон!

Апрель… Как выразительно и грубо
Аралия бутонами торчит!
Но наш гобой иные знает губы,
И музыка весенняя звучит.

Среди скворцов безумолчного хора
И воробьев безумной чехарды
В который раз божественная Флора
Ждет пахаря весенней борозды.

Вчера на выставке котят
Мы встретились случайно.
И те хотят и те хотят
Любви черезвычайно.

Я так люблю любить зверей,
Пушистых и не очень.
И здесь, у вашенских дверей,
Хочу сказать короче.

Давайте выпьем коньячка
И скушаем икорку.
Потом запустим хомячка
В тугую вашу норку.

Апрельский марш холодных чистых волн.
Дырявят небо запятые чаек.
И море звонким плеском отвечает
О лодку. Глухо, хрипло вторит мол.

О чем сегодня ты, морской оркестр?
Но сдуло ветром ноты у флейтиста.
И тишина. И в блестках серебристых
Сплошное синее, куда ни глянь окрест.

Ты сам себе матрос. Ты сам и капитан.
Зюйд-Вест ершист. Бодрит, немножко ежит.
И ничего на свете не тревожит.
Весь груз забот мирских растаял как туман,

Как в синей выси белый тает след…
Тут леса вздрогнула! И туго натянулась.
Ты потянул. И кто-то там в ответ.
Как старый друг. И сердце улыбнулось.

Волна. Колтрейн, пронзительный и строгий.
Здесь все мое вокруг. И горы вдалеке…
Хороший день. Один из стольких многих.
Апрельский джаз. И камбала в руке.

Там, где волны соленые лижут
Лед весенний, на лесу в натяг
Я ловил фиолетово-рыжих,
Переливчатых дивных наваг.

И поклевку, упругую, в руку,
И на льду неуемную прыть,
И конечно, томленную с луком.
Мне уже никогда не забыть.

Как блестели на солнце мормышки!
В сизой дымке оранжевый шар
Был велик, но не ярок. Не слишком.
И знакомый по леске удар

Бил куда-то несильно, но твердо,
В место то, что в тебе и нигде.
И знакомая рыжая морда
Возникала в холодной воде.

Пела леса как старая скрипка
Свой мотивчик, короткий, простой,
Что вот эта красавица рыбка
Может быть, и была Золотой.