Наталия Честнова - Я, ты, он, она… Путевые заметки

Короче, отчислили, и он поступил в Институт связи МЭИС. Тут его демобилизовали, он перевелся в ЛЭТИ и уехал домой, в Ленинград, и навсегда сохранил привязанность к этому городу, хотя миллионы раз мог перебраться в Москву, да и проработал всю жизнь, считай, в Москве: ездил в командировки по два раза в неделю в Звездный городок, так как стал потом генеральным конструктором телевизионных репортажных камер для космических аппаратов. А начинал со съемки обратной стороны Луны, за что их группа получила Ленинскую премию. В список для получения он был включен, но премию дали намотчице. Второй раз он не получил Государственную премию уже потом, когда «Аполлон» стыковался с «Союзом», тогда же его не послали в командировку в США. Мы много планов строили на эту поездку, да и на премию, так как хотели улучшить свои жилищные условия…

Папа с мамой познакомились в чертежке, когда оба учились в ЛЭТИ. И поженились на 4-м курсе, 4 ноября 1948 года. Потом ездили в строительный отряд в Псковскую область, где папа был бригадиром женской бригады. Ели медвежатину, пели песни.

Я родилась перед дипломом, 31 декабря, в Снегиревке, папа защищался 7 января, а мама – 21 января.

Жили мы сначала у бабушки Ани, на ул. Маяковского, потом переехали на проф. Попова к бабушке Липе, где и родился мой брат Саша. Там освободилась комната, длинная и узкая, как кишка, так как одна из дедушкиных сестер, Агафья, умерла. Эту комнату мы поменяли на комнату на пр. Карла Маркса, когда в Институте телевидения (ВНИИТ), где работали родители, построили новый дом.

Там я пошла в школу.

Комната была большая: 26 квадратных метров с балконом. Окна выходили на завод имени Климова и покрывались толстым слоем сажи. Рядом был «Абразивный завод им. Ильича», завод «Красное знамя», ткацкая фабрика «Красная нить», завод «Русский дизель» и пр. Тем не менее на балконе регулярно устраивали гнезда голуби, в комнате у нас жили воробьи, один со сломанной лапкой, ворона, рыбки…

Комнат было три, и в каждой семья с двумя детьми. У каждой семьи был один день, чтобы помыться в ванной и постирать.

Дядя Ваня работал токарем, был большой, грузный и добродушный, тетя Маруся работала парикмахером, к ней приходили клиентки на дом, они сушили волосы в газовой духовке. На их столе на кухне лежало сливочное масло в тазике с водой: холодильников не было. Девочка Галя была моя ровесница, мальчик Сережа – моего брата.

Венеровские жили в самой маленькой, пятнадцатиметровой, комнатке, Леночка была ровесницей моего брата, а Дима родился незадолго до смерти своего отца, дяди Димы, который долго болел, я его почти не помню. Потом появился дядя Витя. Он был очень тихий, летал по коридору бесшумно. Мы отдали им свою двухэтажную кровать.

Потом мы комнату бабушки Ани и нашу поменяли на две в одной квартире на проспекте М. Тореза. Там была только одна соседка, но зато какая! Она работала медсестрой в академии связи им. Буденного, у нее был сын Вова, и водила к себе офицеров. Мама с ней регулярно ругалась.

Потом стали строить кооперативные квартиры. Мы хотели построить квартиру для бабушки, а потом поменяться с нашей соседкой. Но она не поехала.

Наша очередь на установку телефона подошла, ждали мы ее 15 лет (вернее, папа). И поставили телефон не как личный, а как общественный – в коридор. Поэтому, когда переехали, оставили телефон в квартире. И опять ждали 15 лет.

А переехали мы тоже интересно. Мама узнала, что стали строить дома по новому проекту. И там есть квартиры, в которые не заселишь две семьи, так как все комнаты смежные, а кухня очень маленькая. Это были хрущевские «распашонки». Мама пошла в райисполком. Предложила наши две комнаты по 22 метра, в каждую можно было переселить по семье. Так и вышло. Три семьи были расселены, а мы получили отдельную квартиру на первом этаже на Гражданском проспекте.

Какая это была радость! Я с бабушкой – в узкой длинной комнате 13-ти метров. Окно выходило на юг, и летом там невозможно было находиться. Родители – в 11-метровой, и брат Саша – в большой 18-метровой, проходной. Там же стояло пианино. Мы повесили толстые шторы: первый этаж. В прихожей, микроскопически малой, папа сделал турник, стояли два велосипеда, в кладовке, что разделяла две задние комнаты, – мастерскую. Папа, да и Саша не вылезали оттуда, паяли, колотили…

Мы прожили в этой квартире 18 лет, так что в прихожей умещалась потом и коляска моего старшего сына.

Эти шторы требуют отдельного рассказа. Мама привезла их из Москвы, когда была там в командировке. Они оборудовали Московский телецентр на Шаболовке и Дворец Съездов телевизионной аппаратурой. Потом и Киевский телецентр тоже.

Мама была в качестве технического работника, разумеется, и на знаменитом ХХ съезде партии, и на первых КВНах, видела космонавтов и других знаменитостей. Рассказывала, как делались записи концертов Пьехи и Крис таллинской, как снимались бесконечные дубли разных юмористов – и они повторяли свои шутки и каждый раз смеялись.

Родители работали в одном институте, но в разных отделах, и вечером не могли наговориться, рассказывая о производственных трудностях. Папа занялся космическим телевидением, летал на Байконур, Центр управления полетами в Подлипках, в Звездный. Всегда знал, когда будет очередной старт и кто полетит. Так что все эти «кухонные разговоры» были у нас всю жизнь.

Им было интересно работать: отрасль новая. Поскольку родители были постоянно в командировках, нас воспитывала бабушка Аня.

Бабушка Аня воспитывала меня с самого первого дня, ради нас с братом ушла на пенсию, хотя никак не хотела этого делать. Она родилась в 1898 году, на «Воле». На самом деле это был город Ровно на Западной Украине. Все евреи жили в местечке, а они – на «Воле», в пригороде. В семье было пять человек детей, бабушка старшая. Звали ее Ханна-Голда, но я об этом узнала только на похоронах, когда мама заказывала надпись на памятнике. Мы с братом звали ее просто бабушка.

Они жили двумя семьями: бабушкина мама и ее сестра с четырьмя детьми. Бабушкин отец был бухгалтером, он заставлял выносить все цветы на ночь на веранду, чтобы ночью не было душно, спать на досках и приносить чай, налитый в стакан с подстаканником до самого верха. А когда немного чая проливалось, велел идти обратно и доливать чай. Он был маленького роста, а бабушкина мама – высокая, статная.

Сливы закупались возами, варили повидло. Бабушкиной обязанностью было намазывать булку вареньем. Пока она намазывала всем по очереди, первые уже съедали и подходили к ней повторно. Они сторожили фруктовый сад, ходили на бахчу, брали с собой кусок булки и обедали, выбрав приглянувшийся арбуз.

В начальную школу она пошла здесь, в Ровно, в вот в гимназию не прошла процентной нормы, 4%, ей пришлось уехать в Конотоп, жить у тетки. Тетка была богатая: каждый день меняла постельное белье, выстиранное складывала стопочкой сверху, а брала снизу, но и не очень счастливая. Когда в саду в тазах варилось варенье, все внимание было сосредоточено на варке, ее шаловливый сын обварился и умер. Так мне был преподан урок: не в богатстве счастье, внимание – детям.