Римид Нигачрок - Стихи. Избранное, том 3

А имя как? Не Ольга, ли, Татьяна?..
Устал чуток, я вовсе и не пьяный,
Брусничный сок не нужно было пить.
Татьяна, точно, как я мог забыть!.

Я у ворот, стучусь, кричу: Татьяна!
Она как бы ждала, открыла в тот же час:
Входи …, какой ты нынче странный…
Что будешь пить? Нет-нет, ну разве квас.

Она в углу на стуле и в халате,
Я на диван присел, тошнило как назло.
А я одна, сегодня мама с батей
Уехали дня на три. Повезло…

Пойду я, Тань, прости, побеспокоил.
Куда – такой? Останься до утра.
Спи здесь – в плечо, толкнув рукою.
Нет, Таня, извини, но мне пора…

Я шел домой на ощупь, спотыкаясь,
И клял себя за слепость увлечений,
Что бабником девчонки уж считают,
Что влюбчив, за душевные мученья…

Девятилетний я, масса
всплывает событий.
Я не гоню их, наоборот,
приглашаю, входите…

Сусликов в поле из норок
водой выгоняем наружу,
Друг другу ведро по цепочке —
воду таскаем из лужи.

Зачем нам зверек этот рыжий,
навряд ли кто может ответить.
Вначале забава, в жестокость
порой переходит, мы, дети,

Животных любя, к беззащитным
бываем порой беспощадны.
Зверьков этих мокрых с десяток
в ведре на костер ставим чадный.

И лапки свои обжигая,
суслики рвутся наружу,
И ошалев от потопа и жара,
по полю, безумные кружат.

Забава, жестокость? Всё вместе.
Взрослых провал в воспитанье.
Если ребенку сказали толково,
Подобное делать не станет.

Всего лишь один эпизод,
из прошлого совести голос,
Многие в жизни проходят
эту суровую школу.

Какой не стрелял в воробья
камнями пацан из рогатки?
Кто в детстве из нас не играл
в лапту, выжигало и прядки?

Какая девчонка секретки
не имела в земле у забора?
От рода девятилетним
мир сказкой казался в ту пору.

Как пригляделся к камушкам, и что же?
Они на прежних ценных вовсе не похожи —
Простая галька, мрамор, крошеный гранит;
При свете дня в лучах преломленных горит
Стекло, а не хрусталь кристаллами алмаза,
Вся ценность их, приятно лишь для глаза,
Коллекция камней моих обычная порода.
Не друзы минералов хранил я эти годы,
В руках держу безделиц пыльных горсть,
Хранил бы их, как приглядеться не пришлось.

Порою кажется, что жизнь моя ничтожна:
Пронзит внезапно разум чувством ложным,
И мир скукожится бесцельных мелочей,
И вместо мыслей чувств реки души ручей,
И к жизни воля нехотя влачит существованье,
Что с миром этим не пугает расставанье.

Тут духа встряску для души я слышу голос:
Пока в осмысленном пути, ты будешь молод.
А как устанешь, я пойму, уйдешь на отдых,
Но знай, что разум твой отмоют чисто воды,
Что личность, что как «я» звучит, исчезнет,
Но отпечаток «я» не растворится в бездне.

Жизнь состоит и впрямь из тысяч мелочей,
Река прибавится – впадет в него ручей,
За ним другой, и третий, и десятый…
Ты просто верь, как Бог, законы жизни святы,
Им, следуя, в дороге мудрость обретешь,
Да, разум друг – не от него исходит ложь.

Мой мир раздвинулся до крайнего предела
Вселенной видимой и той, что не открыта.
Я, мысль свободная, звезды касаюсь смело,
И Млечный путь мне виден весь, завитый

Вокруг оси сверхмощных притяжений,
Я слышу хрипа стон дыхания Вселенной,
Вибраций струн магнитных натяжений
Между собой Галактик, рвущихся из плена.

Масштаб меняю до размера в электрон,
Не тот, вращением размазанный по сфере,
А тот, покинув с квантом, атом делает в ион,
Свободный и в покое может быть измерен.

Гляжу ядра нейтрон-протонное кипенье,
И облаков вокруг в дыханьях перехода,
Нейтринный бег, как он промчится тенью
Сквозь всю Вселенную несчитанные годы.

Пока я мал условно мыслию огромной,
Пройдусь по всей структуре организма,
Я свой тельцам крови, как братец кровный,
В костях найду источник ревматизма.

На волю выпорхнув, войду я духом к Богу,
Послушать сфер серебряных звучаний…
Переборщил, увы, в фантазиях немного,
Хотелось бы быть мыслью мне отчаянно.

А что за праздник нынче, Галя?
Вчера вино военные достали,
Цистерну ночью ловко вскрыли,
Мы их, как сделать, научили.
Канистру вот сержант принес.
Налить, братишка? Не вопрос.
Ну как?.. Вино какое-то густое.
Так концентрат. А пить-то стоит?
Вторые сутки пьем – живые!
Ну, гости наши дорогие!
Хочу я выпить за военных…

Всплыла случайно эта сцена,
Иль нет, не знаю, но Хабзас
Я посещал не в первый раз,
И каждый раз я видел – пьют,
Не мне вершить за Бога суд,
Коль пью, то есть на то причины.
Привычно, если пьет мужчина,
Но если женщина – беда!..

Я приезжал лет пять сюда,
Иван, муж Гали, работящий,
Что пригодится, в дом притащит,
Сарай и баня, огород —
Всё он, придумал наперед,
Как воду к дому подвести,
От речки желобом пустить
В пруд небольшой и огород.
Сестра, подумал, заживет
С таким хозяином прилично,
Кроме свинарника есть птичник,
И соток пять сплошной клубники,
Кроме картофельного поля.
Не раз хвалил Ивана Толик,
Мой брат, его за ум и труд.
И если так дела пойдут,
За пару лет разбогатеют.

Но видно черт стоял за нею:
Сестра под вечер уж пьяна.
Ворчал Иван: Ты, что, жена,
С какого пьёшь ты перепуга?!
Ведь дочка малая, подруга,
Не молоко пьет из груди,
А смесь его с вином, поди.
Добром, берясь увещевать,
Немного проку: Ты же мать,
Хозяйка в доме ведь, жена…
Смолчит, а вечером пьяна.

И за ночь прахам всё пошло.
Она напилась, как назло,
Пожар, и дом, сама сгорела.
Нашли под утро в углях тело…
Иван с тоски себя сгубил —
Семь лет со злобой водку пил.

Не с прямой головой смотрю в мир я открыто,
А склоненной, невольно глядящий под ноги,
Толи стыдно признаться, что жизнью побитый:
Невеселый, печален ли в грусти, ли строгий.

Боль душевная стала физической болью
Для того, чтоб чувствительность сгладить,
Телу нужно помочь – не жалеть и не холить,
Но прощеньем себя, не просить Бога ради

Смерти легкой во сне, или доли послаще,
Детство, юность, мол, только они виноваты,
Груз ошибок с тех пор шея гнутая тащит,
Или старость винить за одни лишь утраты.