Виктор Новиков - Блуждающий город. Невероятная история

Не каждому слагать стихи дано,

Но жизнь и смерть встречаем мы стихами,

Я прочитаю вам сейчас из них одно,

А вы, как знаете, о них судите сами:

– Надежду, как знамя, с собою берём

В сражение самое главное,

Мы славы не ищем, без славы умрём,

Но это не значит бесславно.

Не в вечность уносятся дни и года,

А в память, где мудрость умножат,

И то, что о нас не поют ник о гда

Не значит, что песню не сложат.

На крыльях стремительных наших знамен

Взметнётся свобода багряно.

И то, что не слышите наших имен

Не значит, что мы безымянны

Восстанет над миром Победы заря,

Мы встретимся с вами живыми,

И скажете вы, что мы жили не зря

И вспомните каждого имя!..

Как он читал! Глаза его горели,

И видел он сквозь призму всех времён

Салют Победы. Блики пламенели

На складках неповерженных знамён.

В порыве страстном, позабыв усталость,

Ребята встали, к подвигу готовы!

Как ты могуче, маленькое слово!

В тебе надежда, боль и гнев, и радость.

Устало улыбнулся проводник:

– Вы не спешите, отдохнём немного,

Ждёт впереди нелёгкая дорога.

Поговорим давай, пока мы здесь одни.

– А можно мне спросить, – решился тут Алёша.-

Что значит это: ПОЧТА, тайный ход?

Мы чувствуем, что вы народ хороший,

Но кто есть кто? Для нас сплошной кроссворд.

Вы нас спасаете, вы строите надежды,

Что мы поможем – сможем ли? И в чём?

Ещё хотелось нам узнать бы прежде,

Куда мы и зачем сейчас идём?

– Постой, постой же! Для начала хватит.

На всё ответить трудно будет мне,

Но там, куда идём, вопросы будут кстати,

И вы ответ получите вполне.

Ну что ж, начнём. Зовут меня По-Праву,

Не имя – прозвище, но я к нему привык.

Себя, друзья, не называйте вы,

Я знаю вас. Сюда не на забаву

Пришли вы. Мы ведь ждали вас,

Но, к сожалению, не знали день и час,

Об этом только думали, гадали —

Они, видать, точнее рассчитали…

Вы спрашиваете, кто есть кто – судите сами:

Они – правители, и Город в их руках,

А мы не в силах свергнуть их пока,

Но если только будете вы с нами,

То это будет козырь самый главный

В борьбе, которую ведём уж много лет

С тиранами, погрязшими в обмане,

И фарисеями, кому прощенья нет.

Когда вы их узнаете, ребята,

Прислушайтесь к совету моему:

Не верьте обещаньям их и клятвам,

Не верьте даже слову одному.

Всё ложь и ложь, благословенна ложью,

Хоть терпелив народ, Но он отнюдь не слеп,

И зреет правда доброй сильной рожью,

И скоро будем печь Победы нашей хлеб.

И соберёмся мы у каравая.

Всем будет место: дворник ли, солдат,

Кухарка и пастух, семья мастеровая —

Все, кто у нас мозолями богат.

– А мы?

– А вы? От вас, друзья зависит,

Как скоро будет свергнут лживый трон.

Учёные, всё рассчитав хитро

С помощью лишь им известных чисел,

Сказали нам, что в Город ваш приход

Освободит от гнёта наш народ.

Мы знали имена и где искать,

На счастье оказалось: вы дружны.

И вы простить нас и понять должны,

Что мы уж больше не хотели ждать.

Всё шло по чётко разработанному плану,

Но был один предатель среди нас,

Всё это чуть не погубило вас.

Что было дальше, знаете. Не стану

Напрасно тратить время. Но, друзья,

Предупреждаю вас, насколько только можно

Всегда предельно будьте осторожны,

Вам расслабляться ни на миг нельзя.

– Каким же образом мы сможем вам помочь

– Об этом я и сам узнать не прочь…

– Ну что же дети? Где теперь они?

Не вы ль клялись, что всё предусмотрели?

Уйти из вашей хитрой западни —

Ай, молодцы! Так обдурить сумели

Моих наимудрейших хитрецов!

Так что молчите? Нечего сказать?

Не отводите в сторону глаза!

Ну, где же дети? Где, в конце концов?!

Он в кресло сел, закрыл глаза устало,

Молчал минуты две – ни шороха вокруг.

– Итак, коллеги, – улыбнулся вдруг, —

Времени у нас осталось мало,

Пройдёт три дня – и мы покинем Город,

Неблагодарных этих горожан,

О ком пеклись, собой не дорожа,

Хоть каждый горожанин был нам дорог.

Оставим наши бедные домишки,

Судьбу дороге будем мы вверять,

Что ж делать остается… коль умишки

Свои мы все сумели растерять!

Я верно говорю?! Опять молчите?

И вдруг на крик:

– Где Друг?! Чтоб был немедля тут!

– Я здесь, коллега дорогой, простите,

Не зря вас Справедливейшим зовут…

– Ах, зде-е-есь… Растяпа! Вор! Пьянчужка!

А ну-ка, выдь, коллегам покажись!

Да я сейчас и медную полушку

Не дам за вашу дорогую жизнь!

Из окруженья вышел человечек,

На сером личике печальные глаза.

Он собирался что-то рассказать.

Но голову уж не держали плечи,

Она повисла где-то на груди.

– Ну что стоишь? Прочь c глаз моих! Иди!

И он пошел на гнущихся ногах.

Все расступились перед ним широко,

И в тесном зале крался одиноко

Тот, кто недавно мнил себя в богах.

А Справедливейший глядел во след с усмешкой.

Ему не жаль. И было ль что жалеть.

Бог – это он! Все остальные – пешки,

И им не грех за бога умереть.

– Так что ж, коллеги? Вещи собирать?

И отправляться в дальнюю дорогу?

А может рано Город оставлять?

Без нас людишки просто жить не смогут.

Мы – это сердце, это голова,

Мы – это нерв, что в каждой жилке бьётся.

Без нас нельзя, и это не слова,

Для блага всех, коллеги, нам придётся

Три этих дня как следует потеть,

Пусть не пугает вас чужая смерть,

Ни кровь, ни слёзы – всё ничто на свете,

Но нам нужны живыми эти дети,

А уж тогда с людьми поговорим!

Всех недовольных – в рудники, и точка!

Мы новые законы сотворим,

Где для свободы не останется ни строчки.

В конце концов, желаем мы добра.

Свобода, деньги – это все отрава…

Тут крики: – Браво, Справедливейший! Ура!

Великому коллеге – Слава! Слава! Слава!

– Ну что ж, я рад, что мы сошлись во мненье.

Тогда за дело. И без промедления!

И словно сдуло – зал огромный пуст.

Лишь Справедливейший задумался на кресле:

– Детей найдём – обыщем каждый куст.

Всё будет, как задумано, но если…

Нет, нет, случиться это не должно.

У нас, богов, ошибки быть не может,

Об этом даже думать нам грешно…

Кому грешно? Мне, богу? Ха!.. И всё же…

Что там гнусил плешивый тот слизняк,

Который хвастается званием «профессор»?

Что ж было там достойно интереса?

Что там заволновало вдруг меня?

Вот память… Нет, не помню… Чёрт, склероз…

Невидимую кнопочку нажал,

Вдруг из букета пышных алых роз

Его же голос ласково сказал:

– Прошу, прошу вас, дорогой профессор!

Прошу садиться. Как идут дела?