Ольга Чернобривец - Красное платье в горошек. Издание второе

– Он не просит милостыню, приставая к прохожим, а зарабатывает, открывая тяжелую дверь при входе в пространство одного из городских лифтов, – Оля мне говорит. – Город у нас – особый, расположенный по вертикали, поэтому фуникулёр и лифт – такой же обычный городской транспорт, как автобус или метро.

Его зовут Майкл, у него очень умные глаза и хорошие, располагающие манеры. Люди частенько останавливаются с ним поговорить. В одной такой паузе я узнала, что он – гражданин Швейцарии.

Мне показалось несправедливым то, что такой умный мужчина просит подаяние, простите, зарабатывает милостыню. Я сказала, что в муниципалитете есть такая услуга: бесплатное пользование компьютером. И там вполне можно научиться пользоваться им. На что Майкл мне ответил:

– Зачем? Мне и так хорошо.

– Мои дед и бабушка, – Альфонсо мне говорит, – жили близ Неаполя в деревне. Как и все, имели свой огород. И повадились соседские куры клевать их овощи. То помидорчики молодые склюют, то огурчики. Терпел-терпел мой дед, но однажды вечером, когда куры разорили очередную грядку гороха, рассвирепел и сказал, что немедленно пойдёт к соседям.

Понятно, чем бы дело кончилось. Неаполитанцы – народ горячий. Слово за слово: могло и поножовщиной закончиться. Бабушка знала характер своего мужа и сказала:

– Садись. Никуда ты не пойдёшь. Завтра я сама схожу и всё улажу.

Пошла она на следующий день и решила спор: с того дня соседи держали дня кур закрытыми. А как она этого добилась? Догадайся сама, даю тебе на это сутки.

Озадачил меня друг Альфонсо. В течение суток я ломала себе голову, что же такого гениального придумала его бабушка, но ничего я так и не решила. На следующий день честно сдалась и попросила досказать историю.

– Представь себе, – сжалился Альфонсо, – бабушка набрала яиц от своих кур, сложила в корзину и явилась к соседям.

– Я принесла вам яйца, которые снесли сегодня ваши куры на нашем огороде. Вот, в корзине. Мы постоянно их у себя находим. Но если вы не будете держать кур закрытыми, больше возвращать яйца не буду.

2014 г., Рим

– Нет, я не даю её для концертов. Никому, – Мануэле мне говорит. – Конечно, многие просят. Никому! Ни разу.

Мануэле – видный мастер. Просто талантливый художник в Италии, без преувеличения, в каждом доме, хоть один, да живёт. Мало кто пользуется спросом и продаётся, а у него работы оцениваются в цифры с четырьмя нулями. Евро, понятно.

Он – художник в третьем поколении. Их, детей, у родителей четверо было, но только обо нём, утверждает Мануэле, мама говорила:

– Наконец-то настоящий творец родился.

Мануэле всегда подытоживает разговор:

– И она была права.

Это в его характере – всегда на полном, глубоком серьёзе говорить о своём величии. Может так и надо? Не знаю. Знаю только, что попасть в его мастерскую может только избранный.

Отчасти ещё из-за деятельности супруги. Она – самый значимый прокурор в столице, так что даже на оперный концерт Мануэле едет под эскортом карабинеров и смотрит действо рядом с малознакомым человеком в штатском.

С одной стороны, ущемляет свободу творца, но с другой – сильно и положительно влияет на цены продаваемых картин. Так что двадцатилетний уклад своей жизни Мануэле в обозримом будущем менять не собирается и не отказывает себе ни в каком капризе. Таким было и приобретение скрипки Страдивари, которая теперь в банке хранится.

1974 г., южно-украинская деревня.

– В нашей школе, – говорит мне Таня. – Люда немножко выделяется. Красивая, ухоженная девочка из хорошей семьи. Два брата, крепких и толковых. Хозяйственный уклад в этом доме таков, что каждый, от дедушки с бабушкой до самого маленького, знают свои обязанности.

Подворье всегда выметено, в доме – порядок и вкусно пахнет здоровой деревенской едой. Дед у Люды воевал, но он не любит рассказывать о войне не приходит в школу, когда его приглашают выступить.

2014 г., Рим

– Конечно же, для неё там, в банке, особые условия созданы, – Мануэле говорит. – в соответствии со всеми требованиями хранения особо ценных музыкальных исторических инструментов и современных достижений техники.

– А как ты предотвращаешь, чтобы не рассохлась от бездействия?

– Конечно же, играют на ней. Есть у меня друг-румын, из тех самоучек, небось, предки которых самого Паганини в своё время переигрывали. Консерватория его не очень сильно испортила. Раз в месяц приходит ко мне в гости, и мы устраиваем музыкальный салон. Как правило, никого не приглашаем. Сами наслаждаемся в абсолютном покое и свободе.

1994 г, южно-украинская деревня.

– Такое горе в семье у Люды, – Таня мне говорит. – Журналисты к нам из города повадились, историей войны интересовались, ветеранов всех обошли. С каждым подолгу разговаривали, обо всех подробностях расспрашивали, чаи гоняли. Просили военные фото и награды показать.

Многие ветераны орденов и медалей своих больше не увидели. Обманули, сказав, что в редакцию нужно привезти награды. Кто не хотел отдавать, силой потом всё равно отняли.

А у деда Люды, оказывается трофей был: скрипка Страдивари, он её из разбомбленного Дрездена привёз. Никто на ней не играл: способностей не было. Один раз только показали преподавателю сельской музыкальной школы, давно это было. Он сказал, что скрипка ценная, очень купить хотел, да дед не продал. Знал ей цену, нет ли, но помалкивал о ней потом.

Никто не знает подробностей, но пару месяцев назад ушла из дома скрипка в руки псевдо-журналистов.

2014 г., Рим

– Большой музыкант – друг мой румынский, Мануэле мне рассказывает. Не такой масштаб, как у меня в живописи, но талант всё же незаурядный. Любой репертуар на мировом уровне исполняет. Только для меня. Иногда пару друзей приглашу.

– А когда ты купил её и где?

– Лет двадцать назад. На аукционе.

– Ловлю с друзьями однажды рыбу, – синьор Серджио мне говорит, – и так метров в тридцати от себя вижу вдруг лису, которая к реке направляется с веточкой в зубах.

Глазам не поверил: лиса веточку к воде несёт!

Рыбаков местных спрашиваю:

– Видите? Что это она делает?

– Да-да. От паразитов избавляться будет. Сейчас в воду зайдёт, вся полностью окунётся, только носик и зубки, в которых веточку держит, на поверхности останутся. Паразиты начнут на веточку перебираться – спасаться попытаются. И когда она почувствует, что все они её покинули – отпустит веточку, пускай по течению плывёт себе с паразитами «на борту», а сама на берег выйдет, уже без них. Вот увидишь.

Так лиса в точности всё и сделала.

Недаром в народе легенды о хитростях лисицы ходят. Очень мудрая бестия.