Дмитрий Бурдаков - Chanson triste. Стихи о вечном и не очень…

Вода из под крана,
Щетка, стакан.
Четыре стены,
Напоминает капкан.

6.30, утро, рассвет.
Чай, бритвы станок,
Корни деревьев,
Отдохнуть бы разок!

Джинсы, кроссовки, шнурок,
Маршрутка и в путь.
Дырявый носок,
За обедом лишь ртуть.

Работа, учеба, пепел, дымок,
Все тот же автобус и дом.
Телевизор, промывка мозгов,
Разговор набитым ртом.

Обложка Лолиты, постель,
Цветы, ночь за окном.
Кошмары во сне,
Все по новой кругом.

Проснулся, кухня, умылся,
Газета, кофе и чай.
Маршрутка, снова забылся,
Телефон, календарь выручай!

Разговоров сотни простых,
Тетради, записки и мысли.
Толпа мальчишек босых,
Все так же на заборах повисли.

Утро, вода из под крана,
телефон зазвонил, разбудил!
Что за день то такой-то?
Я снова забыл…..

В трущобах, что чернее ночи,
Собачий лай, как райский звук!
Глумятся чьи-то злые очи,
Пронзает полночь тяжкий стук!

В невидимом плаще, нога одна.
Он не пират и вовсе без крюка.
Жизнь для него всегда смешна,
Судьба для него и вовсе не легка.

Лица не видно, как в могиле
Монеты две, взамен глазниц!
Его душа повязла плотно в иле,
Он никогда не кланяется ниц!

Ворует язвы, временно убогих,
Предавая трупы огненной заре!
Видел жизнь у мертвых многих,
У падших нет, по утренней поре.

Он сам завернут плотно в ткани,
Где кровоточат сотни рваных ран!
Его слова не знали гадкой брани,
А самого его не ведовал капкан!

Защитник окровавленных уродов,
Морально падших ветреной грязи!
Здесь нет для лошадей подводов,
Прокаженным плохо, его скорей зови!

Не рыцарь, лат железных не имеет,
Не пес из родословной древней знати!
Он как мертвец, при смерти не робеет,
Глава бессмертных из погоста рати

Защитник прокаженных, смелый,
Мертвый шут с козлиной бородой.
Иных владыка и вождь белых,
Он спасет и отведет тебя домой!

Я хотел бы, наверное, сдохнуть:
Толи пулю в висок, толи ножиком в спину.
И останется мне только с хрипатом охнуть,
Вот и кончили! Как дворовую псину!

Затяну узелок и пройдусь по райскому саду,
Только вот безнадежно, молодость старит.
Я бы принял на грудь хоть капельку яду,
Но груз на плечах в сторону валит!

А лай бешеных псов в погоне за мною,
Я бы предал их всех, лишь бы дикая свора.
Прокусив мне гортань, возвратила, домою,
Там, наверное, ждут! Как с колонии вора.

Но вкус, позабыв, цветов полевых и свободы,
Мчится усталый пастух, натянув удела!
Он гонит табун там, где бескрайние воды,
Спасибо что ты рядом, меня от сумы сберегла.

Но бедность не грех, только тешатся люди,
Лишь бы было, что за душой, где родится Аврора.
И страннику что так одинок, райских яблок на блюде,
Никто не подаст. Только скрип, передернут затвор.

Только громом на небе, то пуля из дула,
Проскочив, пронизала мне все как обман!
И что-то так больно мне в сердце кольнуло,
Это жало пчелы распустила по венам дурман!

И окончен процесс, обветшали кочевников пашни,
Завяли цветы, нет ветра в помине, леса подожгли.
Только вот и остались две сломанных башни,
То ладьи с черно-белой доски, их всех туда отнесли!

Я бы умер! Но не сегодня!
И не завтра в обед. И не вчера!
Я бы увидел, наверно, Господня,
Вспоминая наши с ним вечера.

Я бы умер, наверное, просто!
Как все, умирают вот так!
Я бы увидел рассвет над погостом,
Закрытым глазам не поверю никак!

Райских яблок не коснусь я руками,
И Петр дружище, не пропустит на верх.
Все потому что, упал я глазами!
Принял на грудь, нормы лишь сверх.

Я бы умер! Зачем-то от скуки!
Отверстие пуль посчитав барабан,
Но не любим мы сладостной муки.
Стрекотание слез, танцуют канкан.

Я бы умер! Оставив записку,
Для всех, с одной лишь строкой:
«Ну зачем это все, налейте ка виски»
Оставьте в покое, закройте доской.

Не уйду! Не найдетесь, не скоро!
Я всем еще вам расскажу,
Я как надпись на узком заборе,
Верный маршрут на пути покажу!

А если серьезно! Наверно,
Я просто вот так не могу!
Оставить любимых и верных,
Бросив их всех на старом мосту.

Люблю ее без смысла да отчаяния
Люблю ее как верный пес у ног
Люблю ее как розу в увяданье
Люблю ее за то что создал бог

Люблю ее за красоту невинных глаз
И за мечты средь ночи напролет
За молчание, за кротость фраз
За сердце, покрытый гололед

Люблю ее за девичьи насмешки
За смех по детски, громко озорной
И с ней не надо тишины и спешки
А только счастья от улыбки золотой

Люблю ее без радости и счастья
Люблю ее конечно просто так