Татьяна Славская - И в зеркале моём, и в зазеркалье… Стихи и проза

Всё исчезает, тает в свой черёд —
уходит дымкой легкой в мирозданье,
и, как всегда, острее расставанье,
чем радости нечаянный приход…
Да, всё пройдет. Всё то, чего ты ждёшь
так жадно, так коленопреклонённо…
И этот долгий бесконечный дождь —
надежда почвы, зноем иссушённой…
И постареет девочка, что ждёт
с прекрасным принцем встречи непременной…
Ну а пока – лишь на урок зовёт
её звонок на школьной перемене…
Ну а пока… Пока и ты не жди
ни расставаний, ни разлук, ни боли…
Всё зелено? Спасибо вам, дожди…
Ночь наступает? Пусть… А я дотоле
пройдусь по вечереющей земле,
касаясь взглядом медленных прохожих,
и мыслью полусонно-бестревожной,
и каждой клеточкой души своей и кожи
вберу в себя всё, что доступно мне
и так насущно, так необходимо:
вечерней свежести легчайших холодок,
воспоминаний медленный глоток,
звезды далёкой свет необъяснимый…

1.
…И волю дав душевному порыву,
мы сокращали имена любимых
до слога одного, нет, звука… нет – беззвучья,
в котором место лишь губам и боли
от наслаждения и… горечи той тайной,
что ведает разлуку впереди…
2.
…Ах, эта боль,
немыслимая боль
любви моей
мучительной, последней,
сжигающей,
как солнце в полдень летний
всё под собой.
…Она росла
(сжигая и светя…)
как скорость набирающее
скерцо…
А я её носила
как дитя —
там… глубоко… в груди…
под самым сердцем…
3.
Высок о (в моей памяти сирой…)
над закатом, над морем, над миром,
над моею бессонною лирой,
ты стоишь – бесконечно родной…
Отпусти меня, мой дорогой, —
отпусти
мою душу
с миром…

Что-то снилось и снилось мне
в этом смутном, запутанном сне…
Я стирала, готовила, шила,
что-то сделать всё время спешила,
все цветы мне хотелось полить,
бисер весь на единую нить
нанизать, каждой бусинке дав
своё место в цветов сочетании…
И тогда уж, слегка приустав,
с книгой Фета прилечь на диване…
Всё. Закончены все дела…
И душа моя… вдруг… отошла…
Отошла – будто так и надо:
ни прощального слова, ни взгляда
напоследок… ни тени сомненья,
что пожить ещё есть настроенье.
Что-то хладное в тело мне дунуло,
и устроилось там не спеша,
и освоилось… но душа
(отошедшая…) вдруг – передумала…
« Приюти меня , – просит она
моё слабое бренное тело, —
я ещё пригожусь, я нужна, —
без меня ты осиротело!
Без меня ты – ни то, ни сё:
крест свой, пусть он и весом с пушинку,
без меня ты не унесёшь…
И заигранною пластинкой
на одной зависая ноте,
погрязая в одной заботе —
как бы время своё продлить, —
будешь тлеть, прозябать и ныть…

без меня… без меня… без меня…»
Ничего не ответило тело…
Не сумело? Да нет, не успело —
я проснулась… То солнечный луч,
раздвигая упрямство туч,
совершая с утра разбег,
тронул сомкнутость моих век,
мудро мне подсказать поспешил,
что нельзя – ни на миг! – без души…
И взялась я с душой за дела —
всюду вытерла пыль и полы подмела,
и стихи написала… вот эти…
Ну а дел – за всю жизнь не успеть мне.
27 мая 2006

Разве жизнь уходит в Никуда?
Нет, она дорогой остаётся,
что в другой судьбе тропинкой вьётся —
памяти тропинкой… Навсегда.
Навсегда? И та судьба – не вечна…
Только жизнью – память не избыть,
и она тропинкой – светлой, Млечной —
будет над Вселенною парить.

В некий горький,
судьбою отмеренный срок
безвозвратно с тобою
уходят в песок
поцелуи, объятья,
родные глаза,
детский смех и улыбки,
друзей голоса,
упоенья счастливый
случайный виток —
всё уходит в песок…
всё уходит в песок…
Всё уходит в песок —
и святое, и шалое,
и счастливая жизнь,
и судьба захудалая,
непомерно огромное,
мизерно малое,
чем гордится душа
и что нужно замаливать…
Всё – мучительных мыслей
бескрайний поток,
и один, потаённый,
души уголок,
не доверенный миру, —
уходит в песок…
И родительский дом,
и Отечества дым,
всё, что было когда-то
живым и родным, —
всё вбирает песок,
как вбирает он дождь
или старую пару
истёртых калош,
как безвкусную воду
и жадно и грубо
поглощают за миг
пересохшие губы.

В некий горький,
судьбою означенный срок
наша жизнь
безвозвратно уходит в песок.
И песок тяжелеет,
вбирая в себя,
наши тайны и скорби…
А сам, не скорбя
и всему вопреки —
вдруг одарит теплом
чьи-то бренные ноги
на бреге морском,
и в песочницах
маленькой детской рукою
превратит вдруг себя
в нечто мило-земное:
то ли в снежный сугроб,
то ли в холмик горячий —
в то, что детской душе
так понятно и значимо…
И когда-то, когда-то
сквозь этот песок
вдруг пробьётся к живущим
зелёный росток
и сиянием алым
их уверит заря —
всё не зря, всё не зря…
Всё, что было, – не зря.
…Но всё так же, всё так же —
в положенный срок
всё уходит… в песок…
Всё. Уходит. В песок.

P.S.
Этот вечный тоннель
с обещанием света…
Этот вечный песок…
Брег песчаный…
И – вечная Лета.

– Бывает ли небо зелёным? – Бывает,
когда оно лес или луг отражает.
– А жёлтым, соломенным небо бывает?
– Да, если колосья к нему обращает
созревшее поле… – А синим? А синим?
– Конечно, конечно, всегда и доныне
цвет синий у неба так часто бывает…
– Но что же той сини ему прибавляет?
– Что? Море и реки, и гладь океана,
и это понятно и вовсе не странно.
– А если вдруг небо увидим мы красным?
– Нет-нет, мы не вспомним о крови и страшном,
ведь в жизни есть поле цветущего мака,
и бантик на шее любимой собаки,
случается, красен… – Однако… – Однако
быть красными могут и краски, и платья,
и бусы… всего не сумею назвать я.
– А если вдруг… чёрным… окажется небо?
– Да всё потому, что дождей долго не было
и полнятся тучи дождём благодатным,
что землю напоит… Понятно? – Понятно.

Наверное, все мы на это согласны —
и дети, и взрослые: небу – быть разным:
и синим, и пёстрым, и мрачным, и ясным,
и белым, как снег, и серебряно-серым…
Мы даже беззвёздному небу поверим,
мы даже согласны на небо ненастное —
лишь пусть поднебесью не будет опасным.

Всех лет отраженье —
на теле моём:
случайных тревог
и извечных сомнений,
ошибок, надежд,
постижений, крушений…
Не так ли стареет
от времени дом?
Но душу свою…
о, как я берегу!..
Её поселю —
на другом берегу,
на том, где дождями
земля не размыта,
и горные выси
снегами покрыты,
где так воедино,
так радостно слиты
надёжность, и высь,
и живые орбиты —
для мысли полёта,
для круговращенья
всего, что в природе
есть жизнь и движенье…
И в сердце
так тихо звучит, не спеша:
«Прости меня, тело…
Спасибо, душа…»
И – пусть на закате
всей жизни и дня —
два берега
было и есть у меня…
А меж берегами —
живое теченье
любви и надежды…
И – свет вдохновенья.