Алена Воробьева - Феникс. Стихи

Высшая мера любви – безразмерна.

Молиться за того, кто ангел сам? —
Хоть и во плоть, как в ризы, облеченный.
Чей дух высокий знает небеса
И день седьмой, от мира сотворенный.

Просить пред светлым ликом за того,
Кто сам несет в себе его прощенье,
Ниспосылая истину из слов,
Что в этом мире – о любви ученье.

Любить того, кто любит и горит,
Как серафим, иконописным ликом,
Кто из темницы вновь освободит
И к свету душу развернет, как свиток.

Спасать – кто сам спасения глоток
И осеняет живоносной силой, —
Расцветший в сухом дереве цветок,
Который ляжет на мою могилу.

Замучить всех богов гаданьем —
Просить о жребии судьбы.
Гадать по небу утром ранним
Пред битвой – по дымам волшбы.

Гадать – и возносить молитвы
О здравии и чудесах,
Спасении – во время битвы —
От превращения во прах.

Иль, если Бог рассудит строго
И заберет на небеса —
Молить, чтобы вели дорогой
Ее прекрасные глаза.

Ты идешь с опущенным забралом
И не видишь красоты земной.
Грезишь ты – небесные хоралы
Явятся в лазури голубой.

Веришь ты – предназначенье выше
И светлее жизненных молитв,
И весну вдыхая, небом дышишь,
Ничего не зная о любви.

Небом ходишь – и, подняв забрало,
Смотришь на небесные поля.
Меч свой даришь пахарю – орало
Выкует он завтра для тебя.

Будешь сеять хлеб в небесной сини,
Будешь жить, доспехи спрятав с глаз,
И не вспомнишь, как сады красивы
На земле в весенний райский час.

Но приснится – опустив забрало,
Прячешь свои синие глаза,
И не видно – солнце в небе встало,
Или надвигается гроза? —

Да, приснится, – ведая о прошлом,
Как ты верил лишь в одну мечту,
И не видел красоты тревожной —
Ложной красоте не присягнул.

Потому тебе одна отрада —
Мук не зная и страстей любви —
Выходить к ограде райской сада
И смотреть на девушек земных.

И вдыхать, как воздух пахнет жарко
Золотом пшеничным на полях,
Любоваться чьим-то полушалком,
Слушать, как мелодии звенят.

Потому теперь тебе награда, —
Пряча свои синие глаза,
Ты выходишь за ворота сада,
Ничего о прошлом не сказав.

Ты идешь туда, где поле битвы
Еще пусто, и не ждет побед —
Как и крови. И твои молитвы
Падают на здесь растущий хлеб.

И вдруг видишь, как до капли выпьешь
Всю земную красоту любви
И вернешься, выпит сам и выжжен,
В рай искать ведущей колеи.

Как войдешь в открытые ворота
И вдохнешь небесные поля,
И привратник спросит: «Старец, кто ты?
Ты ли прилетел на журавлях?» —

И ответишь изумленно: «Что ты, —
Юношей я шел к своей мечте,
Но покинул райские ворота,
Присягнув девичьей красоте».

«А теперь никто тебя не помнит —
Пуст твой дом, доспехи ржавь взяла.
Проходи, селись в одну из комнат —
Завтра утром поле ждет тебя».

…И увидишь – над пшеничным хлебом
Безмятежны неба корабли.
И вернешься – и задышишь небом,
Ничего не зная о любви.

Проходящему по полю,
Вдоль небесных поселений,
Мимо храмов, мимо кровель
Черепичных на домах,
Ощущая под подошвой
Прах земли и перегноя,
Неги, лени – и работы
В долгих будничных трудах.

Проходящему по небу
Вдоль простых земных окраин,
Вдоволь ищущему знаки
И отличия судьбы,
Все мерещатся гробы
В царственных порталах рая,
Отпечаток или слепок,
И обильные хлебы.

Проходящему по снегу,
Созданному между-между,
Небом для земли, прослойкой
Между хлебом и вином
Неба и земли, послойно,
Не просящему ночлега
На земле, – отверзнув вежды,
В снег нательным пасть крестом.

Вздох полнолуния. Луна большая.
Играет в прятки с солнцем. Побеждает.
Сквозь тучи тьме пытается светить.
И снег на землю белым урожаем
Несет зима, и землю украшает.
Снег вновь напомнил мне, что я живая,
Что чувствовать умею и любить.

Снег на карнизы лепится нелепо.
Как соль на хлеб, он сыплется с полнеба
На полземли – на черный каравай.
И светятся огни. Как мало света!
Под белым снегом не заметно меток.
Лишь утро, поседевшее заметно,
Откроет, что засыпаны пути.

И весточкой от умерших, садится
На ветки дерева заснеженного птица,
И сбрасывает снег.
И дерево немое оживает
И шепчет: «Снег…» —
На белом каравае.
И шар огромный неба и земли
Един по цвету облаков и снега
Как белый сумрак, морок, как победа
Картины белой над цветной, где небо
Похоже на балет —
Застывший в плохо освещенной пачке,
В па-де-труа, в безмузыкальной спячке —
Щелкунчика, Жизели, без раскачки
В поклоне ждет букет.

Из белых веток дерева, где птица
С землей, с родными прилетев проститься,
Ссыпала с листьев снег.

И розой из луны, что – как живая! —
Свой отломив кусок, для каравая
Свет преломляла в снег.

И все лица в полутьме – твое лицо.
И все спицы в колесе – твое крыло,
На котором я лечу в ночи,
И как свечи, фары горячи.

Мир бесстрастный страстью задышал.
Стала вдруг зияющей душа.
И в бездонный падаю полет.
И лечу. И встречи сердце ждет.

И гадает… И сжимает грудь
Новой тайной, что живая суть,
Новым чувством, что пришло за мной,
За моей неопытной душой.

Чувствую – твоя душа поет
Словно птица, и зовет в полет.
Лик твой ясен. Ангельская тишь.
Пропаду… Погубишь!
– Воскресишь!

Утром проснулась трезвой,
К ночи уснула пьяной.
Тысячеградусная твоя любовь
Выпита залпом. Огонь!

Сердце мое стало мишенью
В оптическом прицеле винтовки Амура.

Он стреляет без промаха, автоматически,
Руку набив на великих влюбленных.

У меня за спиной вырастают крылья,
Из моих глаз плещется солнце,
Рана кровоточит красиво,
Кровь, как гранатовый сок, струится.

Слава богам и богиням древним!
Розовощекий Амур ленивый
Знает судьбу своей каждой пули,
Что попадает на выбор спонтанный
В любое предсердие солнцем свинцовым.