Елена Федорова - Вершина мира (сборник)

– Он понравился тебе?

– Ром, который ты привезла, да, – ответил Винсент с улыбкой.

– Не юлите, мосье Проскурин. Вы прекрасно поняли, что я спросила вас про этого русского человека, – проговорила Эмма, сев рядом.

– О, ля-ля! – воскликнул Винсент. – Наш Эндрю становится первоклассным пилотом. Посмотри, дорогая, как он лихо закладывает вираж!

– Он показывает гостю место тайных прогулок Наполеона. Место, где тот, возможно, никогда не гулял, – сказала Эмма, наблюдая за самолетом. – Об этом человеке столько много противоречивых сведений, что невозможно в этом избытке информации отыскать зерно истины.

– Мы с ним тоже говорили о зернах истины, – сказал Винсент.

– Ты говорил с Наполеоном? – Эмма нахмурилась.

– Я разговаривал с нашим гостем, – улыбнулся Винсент. – Мы с ним обсуждали притчу о сеятеле, сеющем зерна истины. Он слушал очень внимательно, когда я объяснял ему значение этой притчи. Я попытался без ошибок передать текст. Я сказа: «Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге, означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной в сто крат». [4] Евангелие от Марка 4:14–20.

– Думаешь, зерна прорастут? – спросила Эмма, с любопытством глядя на мужа.

– Думаю, да, – ответил Винсент. – Этот Максим Михайлович чем-то похож на нашего сына Эндрю. Я его намеренно рассердил, а потом… – Винсент рассмеялся. – Он раз двести повторил: «О, ля-ля!»

– Ты не преувеличиваешь? – с недоверием спросила Эмма.

– Я приуменьшаю, дорогая, чтобы ты не сочла меня лжецом, – ответил Винсент, поцеловав Эмму в щеку. – Мы с Максимом встретились на рассвете врагами, а расстались на закате лучшими друзьями. Я загадал, если сумею заслужить его доверие, то сын меня тоже сможет понять и простить.

– Я в этом никогда не сомневалась, – сказала Эмма. – Никогда…

Секретарь встретил Алексеева в аэропорту. Задал несколько вопросов, перешел к делам.

– Завтра вы приглашены на званый ужин в честь открытия галереи, – сказал Стас.

– Не пойду, – отрезал Максим.

– Но, Максим Михайлович, вы…

– Стас, я же сказала: не пойду, – перебил его Алексеев. – Поезжай вместо меня. Возьми свою подружку и повеселись от души. А мне нужно поразмышлять над смыслом жизни.

– Если я правильно понял, то на острове у вас на это не было времени, – сказал Стас с улыбочкой.

– Хочешь, чтобы я тебя уволил? – спросил Максим, посмотрев на него с презрением. – Распустился ты, Станислав, за эту неделю. Смотри мне, – погрозил ему кулаком.

– Простите, Максим Михайлович, – проговорил Стас. – Я исправлюсь. Куда вас отвезти?

– На край света, – ответил тот с издевкой. – Еще один минус, Стас.

– Я думал, вы захотите в офис заглянуть, – попытался выкрутиться Стас.

– Не захочу, – сказал Алексеев. – Дня два не захочу железно, – потянулся. – А, может быть, вообще никогда не захочу.

Стас от неожиданности даже сбавил скорость. Посмотрел на улыбающегося шефа, спросил с опаской:

– Вы шутите, Максим Михайлович?

– Я раз-мыш-ля-ю, – ответил тот. – Мне в голову пришла бредовая мысль: бросить все, и… – посмотрел на испуганного Стаса, рассмеялся. – Ладно, не дрейфь. Повоюем еще.

– После таких шуточек, Максим Михайлович, сотрудникам нужно валерьянку выдавать, – сказал Стас.

– О, ля-ля! – воскликнул Алексеев. – С каких это пор ты пристрастился к женским напиткам?

– С первого дня нашей с вами совместной деятельности, – пошутил Стас.

– Отвыкать надо, – посоветовал Алексеев. – Или нет, переходи на мужские напитки, Стас.

– Слушаю-с! – по-военному отчеканил тот.

– Да, спасибо за подарок, который ты мне положил в чемодан. Он пришелся кстати, – сказал Алексеев. – Водка, правда, не супер, но эффект был достигнут…

– Дама упала без чувств-с, – закончил фразу Стас.

– Упал в обморок ее муж, – сказал с улыбкой Максим. – А дама оказалась малопьющей. Все пьет, все ей мало.

– Да, эмансипация! – улыбнулся Стас. И как бы между прочим задал интересующий его вопрос:

– Она вас очаровала?

– Нет, – ответил Максим мечтательно. – Она околдовала меня. Приподняла вуаль на шляпке и… – посмотрел на Стаса, покачал головой. – Так не пойдет. Я выболтал тебе то, что должен был хранить, как военную тайну.

– Да ладно вам, Максим Михайлович, – улыбнулся Стас. – Вы же знаете, что я ваш саамы верный друг.

– Знаю, – сказал Максим. – Знаю, поэтому и говорю с тобой о ней. Больше не с кем. Вернее, больше никто не должен знать о ней, потому что… – вздохнул. – Потому что это все – моя фан-та-зи-я.

– А у вашей Фан-та-зи-и есть имя? – поинтересовался Стас.

– Да. Ее зовут Истина, – ответил Максим. – Истина, – подмигнул Стасу. – Вот такие вот дела…

Закрыл глаза. Ушел в себя. Стас покачал головой, подумал, что шефу срочно нужно жениться пока он совсем не свихнулся со своими фантазиями. Но, к сожалению, уговорить его совершить этот решительный поступок, невозможно. Сколько раз Стас знакомил Алексеева с фотомоделями и первыми красавицами. Все впустую. Ни одна из претенденток шефу не угодила.

– Твои модели похожи на карандаши из коробки. Все одинаковые, только по цвету различаются, – сказал ему с пренебрежением Алексеев. – Я не чертежник, чтобы восхищаться такими подарками. Смотрю я на этих красавиц и артикулы вспоминаю: Т, M, TM.

– Не понял, – растерялся Стас.

– На карандашах обычно свойство грифеля пишут: Т – твердый, M – мягкий, ТМ – твердо-мягкий, – пояснил Алексеев. – Неужели вам на уроках черчения это не объясняли?

– Не-е, у нас такого предмета не было, – ответил Стас. – Мы и рисованием-то занимались класса до четвертого.

– То-то и видно, что ты в искусстве – профан, – сказал Алексеев с усмешкой. – Так что заканчивай со своими художественными безобразиями. Надоели они мне.

– Ясно, – пробубнил Стас. После того разговора он с ролью сводни завязал. Решил подождать, понаблюдать за шефом. И вот, на тебе – новая фантазия по имени Истина.

– Спасать, спасать надо Максима Михайловича, – подумал Стас. – Надо что-то срочно придумать.

– О, совсем забыл! – воскликнул Стас, посмотрев на шефа, сидящего с закрытыми глазами. – Вам Патрисия звонила. Интересовалась, когда вы в Париж прилетите?