Андрей Чиникин - Книга первая. Стихи

Книга жизни моей непростое наследство,
В ней страницы воспоминаний ищу.
Пожелтевшие, родом из самого детства
Или чистые – те, что еще напишу.

Улыбаюсь листкам, что хранят мою глупость
О наивных суждениях взрослых проблем,
Но порой вырываю, чтоб скрыть свою скупость
И сжигаю их в пламени новых дилемм.

На страницах с упущенным счастьем – вздыхаю:
Сколько раз выносил удар тех же граблей?
Есть и радости лист, я его сберегаю.
Он осветит мне путь в тьме отчаянья дней.

Пропускаю страницы потерь пережитых,
Их уже не прочесть (текст размытый от слез).
Вот и чистый листок. На нем можно увидеть
Только смутный набросок увиденных грез.

Я закрыл книгу жизни и чувствую холод,
Слишком много в ней было давящей тоски,
Но не так уж все плохо, ведь я еще молод.
Мне всего двадцать пять, все еще впереди.

Разум выцвел от дрязг и ненужных ироний:
Я сломавшийся гвоздь, подлежащий замене,
Гладиатор оставивший жизнь на арене,
И печальной шарманки, унылые стоны.
Затерявшись в потоке людских поколений,
Я встречаю с надеждой закат своих дней:
Может там хоть одна из рожденных идей,
Для кого-то окажется целью стремлений.

Кривое зеркало бокала
Покажет нас во всей красе:
Лицу придаст черты оскала,
А телу склонность к полноте.

Наружу вылезут обиды,
Напрасный гнев захватит власть
Над разумом. Забрав все силы,
Покуролесит жизнью всласть.

А может все иначе будет:
Из глубины восстанет стыд.
Его с усердием утопишь,
Во всем виня обрыдлый быт.

Но утром, при любом исходе,
Ты проклянешь бокала суть,
Когда разрушит разум своды,
Кувалдой пробивая путь.

В мыслей потоке лишенный свободы,
Ты обречен на пути повторений:
Нет ни идей, ни амбиций, ни рвений,
Ни сил, чтоб покинуть гнетущие своды.

Эта тюрьма не имеет границы,
Здесь оказавшись, ты станешь обычным,
Тем, кто так хочет назвать себя «личность»,
Но знает, что он лишь узор, а не спицы.

Скажите друзья: где найти мне спасенье
От цепкой печали, мой мозг поразившей,
Что бурным потоком веселости скисшей,
Сочится к мечтам, заражая сомненьем.

И музыка, та, что всегда выручала,
Не в силах избавить меня от хандры.
В душе раздается лишь вой пустоты,
А раньше небесная лира звучала.

Шаблонностью мыслей меня угнетает
Весь мир, и от вируса нет панацеи,
Подайте, хоть кто-то, мне руку идеи,
В которой мечта новым цветом играет.

Я сам не уверен, что стало причиной,
Возможно, я многого слишком желал,
И шанс быть счастливым не раз упускал,
Увлекшись, красивых картин, героиней.

Души моей светоч – зачахший огарок,
Так слаб, что не в силах и тени отбросить.
Как солнце он был всеобъемлюще ярок…
Его раздарил я всем, кто не попросит.

За щедрость свою я плачу троекратно,
В сетях одиночества новым уловом.
Мой светоч погас и боюсь безвозвратно,
Ведь нет никого, кто б зажег его снова!

Мне хотелось бы верить – серебряный звон,
Что так манит холодным, бесчувственным блеском,
Не поставит себя надо мной королем,
И к душе набиваться не будет в невесты.
Не посадит цветы равнодушия в сердце,
Не захватит мой разум свирепым азартом,
Не закажет мне в поезде жадности место,
И не сделает жизнь мою скучным стандартом.

Брожу по квартире, не ведая цели,
Ищу, где попало, от скуки спасенья.
За шкаф заглянул, под кровать и за двери…
Везде только пыль – как пророчица тленья.

Прочитаны книги, в них нет и намека,
Как нужно бороться с такою напастью.
И радость молчит – не простила упрека,
Что слишком бездумно ведет меня к счастью.

Но все же один есть проверенный способ,
Который не раз выручал меня прежде:
Что скука, опять, донимать меня бросит,
На творчество, слов или кисти, надежда.

Кому-то я нужен, кому-то я важен.
Как друг, как сотрудник,… а как человек?
Любил ли меня кто-нибудь хоть однажды?
Ответ не найти внутри библиотек.
Исчезну!
И многие это заметят,
Вот только замену мне сразу найдут.
Где тот человек, что при этом узреет,
В душе или в сердце своем пустоту.
Кому-то я важен, как лучший сотрудник.
Кому-то я нужен, как преданный друг.
Но был ли я нужен кому-то, как спутник,
С которым не страшно пройти жизни круг.

Прости, что я тебя люблю!
Своим вниманьем досаждаю,
И жить, наверное, мешаю,
Но я иначе не могу.
Скажи, что делать, если он
(смешной, игривый купидон)
Пробил стрелой навылет сердце?
На рану не повесить дверцу!
Но все же я тебя пойму,
Коль ты решишь, убив мечту,
Сомненьем душу не терзать.
Тебе лишь стоит мне сказать,
И я тебя оставлю с богом,
Жизнь посвятив другим дорогам.
Но даже, если пылью стану,
Тебя любить не перестану!

Умру, воскресну, вновь умру.
Себя на муки обреку.
Пройду по стеклам босиком.
По сердцу распишусь ножом,
А кровью напишу стихи,
Быть может, лучшие свои.
Чтоб, наконец, ты поняла,
Как, ДУРА, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!

Твой взгляд подобно катаклизму,
Способен свергнуть утро в ночь.
В нем столько фальши и цинизма,
Что невозможно превозмочь.
Он завлекает и уводит,
В нем раствориться без следа,
Но и его душа нагонит,
Когда из глаз бежит вода.

Наш мир – неправильная сказка,
В которой все наоборот.
Здесь Белоснежка, белой краской,
Скрывает возраст каждый год.
Здесь мальчик-с-пальчик – вор карманник,
Спец-диетолог – колобок.
Здесь волк бежит от красной шапки,
Боясь попасть к ней на зубок.
Здесь Золушка зависла в чатах,
Про все на свете позабыв.
Пропаже Кая Герда рада,
Его жилплощадь получив.
Иван-Дурак спит под забором,
Пропив полцарства и жену.
Глядит Яга с немым укором,
На трехэтажную избу.
Король насилует принцессу,
Что спит волшебным крепким сном.
Кощей, вкусив плоды прогресса,
Стал сверхизвестным поп-певцом.
И я смотрю на мир с опаской.
(Кому, что в голову взбредет?)
Наш мир – неправильная сказка,
В которой все наоборот.

Ты любишь пафос, блеск и розы.
Твои глаза – силки для птиц,
Что жертвой став распутной прозы,
Перед тобой упали ниц.
Упали, что бы став червями,
Искать спасения в земле,
И вслед за пасмурными днями,
Мечту лелеять о весне,
Где явь с лазоревыми снами,
Смеясь, играют в чехарду.
Твой путь устелен лепестками,
Но он уводит в пустоту.