Александр Непоседа - Из-за облака. Проза. Поэзия

Разноязычность и улыбки. Синева неба и спасительная тень от платанов и зданий. Множество голых плеч, стройных

загорелых ног, открытых колен. До головокружения! Мимо, мимо всей этой блистающей пышности, завуалированной роскоши, от сверкнувшего ясного взгляда – туда, в прохладу, в тишину, в русский Никольский ( Николаевский ) Православный Собор!

Он построен при Николае Втором – в период 1903 – 1912 гг.

С пятью куполами, высотою в 50 метров, выполнен по образцу московских пятиглавых церквей. Вот уже сотню лет смотрят с иконостаса на входящих в храм – эти глаза. Глаза икон, написанных в Москве иконописцем Глазуновым ( не путать с нашим современником, шута при власти) . Вся церковная золоченая и бронзовая утварь изготовлена в московской мастерской Хлебникова . Самый тяжелый колокол отлит в Марселе . Из полутора миллионов франков, ушедших на строительство храма, русский император выделил из личной казны 700 тысяч. Еще 400 тысяч внес князь С. М. Голицын.

Вот и поставим им свечи. И вспомним всех россиян, разбросанных по миру.

Сказать, что Ницца понравилась, не могу. Быть может от долгого ожидания встречи с ней.

Я опоздал, а красавица – подурнела. И уезжая оттуда, понял, что уже не вернусь никогда.

Прощай.

От Антиба до Канн фр. Cannes, французское название города произносится как [ кан ] с чистым, не носовым звуком «а». 25 минут езды, сначала прочь от моря, потом по дороге Е80, связывающей все города вдоль Лазурного берега.

И еще издали – завораживающий вид.

Раскинутый на семи холмах, поросших эвкалиптами и соснами, апельсиновыми и оливковыми рощами, мимозой, его улочки и дома – все тонет в нежном августовском солнце. Оттуда, с высоты я и увидел Леринские острова.

Архипелаг состоит из двух обитаемых: Сент-Маргерит и Сент-Онора ( первый известен укрепленной тюрьмой, а второй аббатством ) и нескольких необитаемых островков и скал.

Они отмечены еще древними римлянами, а на Сент-Маргерит содержался человек в железной маске, навеявший тему для Александра Дюма ( отца ). Вольтер пробудил всеобщий интерес к этой загадочной личности, впервые изложив легенду, согласно которой, Железная маска был братом-близнецом Людовика XIV.

Но это лишь догадки, все кануло в вечность.

Местность, где утвердился Канны, была владением кельтов, позже лигурийцев, и только римлянами был заложен город Оливетум ( от прекрасных олив, произрастающих здесь ) и построена дорога, сохранившаяся до сих пор.

« Виа Юлия » соединяла Арль с Римом. Строилась она во времена Гай Юлия Цезаря Августа и названа именем его дочери.

Сохранятся ли современные дороги через 2 000 лет?

Гражданами Канн были писатель Мериме, художники Ренуар, Лебаск, Боннар.

В этом городе закончила свою жизнь в неполные 37, легендарная французская актриса Элиза Рашель Феликс, выступавшая под именем Рашель ( демонстрировала свой талант в Лондоне перед королевой Викторией, затем перед королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом, который в знак восхищения приказал воздвигнуть ей памятник. Совершая турне по России, поразила императора Николая Первого, пожелавшего встретиться с ней лично. После гастролей в США, в 1855 году, возвращается уже тяжело больной туберкулезом ).

Здесь родился композитор Гальяно, драматург Сарду.

Побродив по улочкам, уставленным вазами с цветами и растениями, любовался окнами и балкончиками, затейливыми поворотами и крутыми спусками, надышавшись всей прелестью бархатного дня, отправился в небольшой ресторанчик с видом на залив ( мой взгляд пролетает над бульваром Круазет до острова Сент-Маргерит ), где и пообедал по-провански, а это – считается лучшей кухней во Франции.

Засвидетельствовал лично.

Перед вылетом из Шереметьево, сидя в салоне Боинга компании Lufthansa спросил шествующих в кабину пилотов – « Lies – whether our route over Denmark – Пролегает – ли наш маршрут над Данией?»

– D; nemark? ja! ja! – кивнул мне тщедушный малый, вероятно штурман, с иголочки одетый, чисто выбритый немец.

– Ask the flight attendant that she had warned me at the time! I want to see from the air this fantastic country!

– Попросите стюардессу, чтобы она предупредила меня в это время! Я хочу увидеть с воздуха эту сказочную страну!

– О, кей!

– Благодарю!

Так, на смеси русского, немецкого и английского – мы договорились.

Шикарные ребята проследовали дальше. После взлета провалился в сон, сказалось двухсуточное пребывание в Москве, насыщенность встреч и воспоминаний, стремительность времени, морозная пыль и великолепная ночная панорама столицы из окна в поздний час.

Проснулся от прикосновения к плечу, вздрогнув, увидел милое лицо с необыкновенно красивыми глазами, мягкой улыбкой.

Хрупкий указательный пальчик указывал строго вниз – «D; nemark! Kopenhagen!»

Под студеным крылом в черноте ночи сверкали россыпи огней, и с этой высоты я стараюсь разглядеть шекспировскую печаль замка Эльсинор, или плачущую Герду в заснеженном окне маленького уютного городка, Снежную Королеву – укравшею перепуганного Кая, вижу хрупкую и несчастную принцессу, ищущую ночлег и проснувшуюся от ломоты в теле из-за горошины, упрятанной под матрацами.

Все эти волшебные сказки ночными узорами струятся над страной, и только увидев ее однажды, понимаешь, что только здесь, на этих мерцающих островах, в звездной и холодной мгле могли родиться такие строки, доступные детской душе и

прочитанные однажды – незабываемые никогда…

Есть еще одна страсть, преследующая меня с юных лет – связь времен, история. Сегодня, в первый день декабря, я побывал в Национальном музее Ирландии и сразу после этого направился побродить по берегам « черной заводи » – так на кельтском языке звучит слово – Дублин.

Из всего обилия экспонатов, от остатков древнего великолепия, из всего увиденного там, оставил себе единственное, лично важное для меня – задолго до прихода викингов, а затем римлян, существовала торговля кельтского поселения с Европой. Того самого поселения, которое описал Птолемей и назвал его « Эблана Кивитас ».

Дублинский залив мелководен и огромен. Его почти правильная полуокружность шириною в семь километров разделяет, вместе с рекой Лиффи, город, на две части. Из северной, в залив тянется дамба, прямая как стрела, а из городского центра навстречу ей, еще одна, вот там, на – теряющейся в водной дали бесконечности – одинокая башня маяка, указывающего вход в порт Дублина. За маяком, за холодными, однообразными серыми волнами, необозримое пространство Ирландского моря, горизонт его мутен, беспокоен, затянут низкими облаками.