Array Коллектив авторов - Русская весна. Антология поэзии

Или это – не поэзия? Или она – не русская? Сурож – это нынешний город Судак, Корсунь – древний Херсонес, около Севастополя. Если не помнить об этом, то получится, что Крым русские «завоевали» только в XVIII веке, антология начинается с оды Гавриила Державина «На присоединение Крыма». И не было ни крещения Владимира Святославича в Херсонесе, ни Тьмутараканского княжества с Мстиславом Удалым, уже Пушкиным преображенного в сказочное Лукоморье…

Я слышал «поэтов Майдана», в стихах которых звучали железные ноты «Хорста Весселя», слегка повитые «трояндами» и «барвинком». Я слышал, как Майдан пел «Ще не вмерла Украина…» Теперь я, и не только я – уже весь мир точно знает, что культ смерти спаривается с культом «еврокарго», и что рождается на свет под гарь и копоть горящих шин…

Украинский конфликт, гражданская война на Украине – заново поставили вопрос о Большой России, о Русском мире, о русской цивилизации. На этот вопрос ищут и пытаются дать ответы все авторы антологии «Русская весна». Собственно, их стихи, а также связанные с их стихами и с ними самими материалы: беседы, статьи, мемуары, – и раскрывают понятие «Русской весны» применительно к поэзии.

Для каждого из четырех разделов книги дополнительно написано небольшое собственное предисловие, поясняющее их содержание и взаимосвязь.

В добрый путь, читатель!

Я уже вижу эту главу в школьном учебнике истории:

«В начале 2014 года на Украине при поддержке США и стран Евросоюза произошел вооруженный государственный переворот (т. н. «киевский Майдан»), в результате которого…

На волне революционной эйфории в Раде зазвучали открыто националистические заявления, целью которых был полный идеологический и экономический разрыв отношений с…

Под угрозой – вплоть до запрета – оказался статус русского…

Весной, в результате всеобщего референдума, абсолютным большинством голосов за вступление в состав России высказался…

Первое с 1991 года присоединение территорий вызвало в российском обществе массовый подъем, получивший название…

Практически бескровная операция по вхождению Крыма в состав России убеждала в том, что вес страны на международной арене…

Это послужило сигналом к действию для «пятой колонны»: российские публицисты либерально-западнического толка развернули настоящую атаку на…

Признание Россией результатов крымского референдума стало также поводом для экономических санкций со стороны «цивилизованных стран», возглавляемых…

Юго-восточные области Украины, Донецкая и Луганская, граничащие с Россией, высказались за… от тактики захвата местных администраций сторонники автономии перешли к формированию боевых…

Киев, подталкиваемый США, начал массированные силовые акции в… обобщенно названные «антитеррористической операцией» (АТО), регулярно применяя против «террористов» фронтовую авиацию, тяжелую артиллерию, средства массового… Число жертв АТО со стороны мирного населения и украинской армии в короткие сроки выросло до…»

…Сухой язык фактов, обобщений – что может он передать, какое чувство? – при виде окровавленных, разорванных надвое женщин, подростков, грудных детей и торжествующе-озлобленных комментариев под их фото – «с той стороны»?

Молодые «укры», скачущие над трупами свой антропофагический гопак – как забыть их? Одесскую трагедию, малазайский лайнер?

Как смириться с потерей друзей, перешедших, перебежавших, перетекших – «туда», беснующихся, проклинающих, на глазах сходящих с ума, верящих в любую фантастическую ложь?

Как простить прозвища «ватники», «колорады», «ордынцы», присвоенные целой стране, попирающие то общее, через которое вместе прошли по кровавой дороге Великой Отечественной?

Как, не беря напрокат затёртые выражения «исторической науки», описать вопль, исторгшийся из славянства (да только ли его!) при виде городов, уничтожаемых с земли и с воздуха под бодрые реляции об «уничтожении гидры сепаратизма»?

…Есть иной язык. Переливчатый, сложный, не дающийся тем, кто привык к глумливым «белоленточным» агиткам столичных любимцев, сменившим родовые фамилии на русские.

Есть язык боли, на котором наша поэзия говорила всегда, но только не в последние годы, когда эти самые любимцы и их присные вытеснили из литературной печати всё, что не соответствовало либеральной картине мира, в которой центральное место занимает мировой гегемон – Соединенные Штаты Америки и их «национальные интересы».

Говорить на языке скорби и отчаяния практически невозможно, но именно сейчас только на нём и следует говорить. И такая практика – не «новая искренность», флагом которой долго махали перед нашими глазами блудливые скоморохи всех мастей, чуть что бегущие извиняться за нас и получать зарплату к американскому посольству, но единственная вменяемая практика поэзии, возможная в период войны.

Лично мне было практически невозможно откликаться. Информация обрушивалась бетонными плитами. Казалось, что лежишь под тысячетонным грузом взорванных ракетами домов, и лишь на периферии сознания пытаешься осмыслить, вскричать – как это могло случиться? Кто истребил наше братство, и – было ли оно? Не наступили ли последние дни, когда развеиваются и больше никогда не приходят спасительные иллюзии о добре, чести, воле, блоковских «подвигах и славе»?

Почему ты не в ополчении? – в тысячный раз задавал я себе один и тот же вопрос. Ответ на него каждый раз убеждал меня в том, что я трус и подлец, и это ощущение уже никогда не пройдёт.

А лето тащилось кривыми тропками, взлетало в пене на гребень информационных волн. Трудились пропагандисты и контрпропагандисты, выходили статьи и колонки, сплошной чередой неслись траурные новости. Что я осознавал, кроме растерянности и личной подлости? Например, то, что ежегодного катастрофического августа в 2014-м уже не понадобится: война подобралась так близко к отчему порогу, что стоит приоткрыть окно, и услышишь канонаду за московскими корпусами.

Так же, как в маленьких городках, затерянных в благодатных когда-то бывшей братской страны, этим летом мы выходили гулять с детьми, а открывая Facebook и Vkontakte, читали военные сводки. И это впервые с 1940-х гг. было – о нас. Русскоговорящие с шевронами ДНР и ЛНР против русскоговорящих с погонами Украины, против их танков, гаубиц, пикировщиков.

Сборы средств, палатки у метро, пластиковые ящички, в которые мы, возвращаясь с работы, опускали купюры и мелочь.

Война пришла к нам тем, что мы поняли, как это могло бы быть, если бы мировой доминион обрушил на нас всю свою мощь еще в 1990-х гг., если бы российское руководство не шло тогда у него на поводу, а подняло бы флаг сопротивления. Если бы так случилось, в точно таких же руинах лежали бы наши города, в точно таких же безымянных могилах покоилось бы до трети нашего населения.